Арон достал заранее приготовленную хрустальную подвеску, обмакнул в кровь, потом вытянул над картой:
— Кровь к кро… — подвеска качнулась в руке, но не притянулась к конкретному месту, а пошла по кругу, все быстрее и быстрее, а потом взорвалась, засыпав карту и пол осколками.
Повторить эксперимент с подвеской или придумать что-то новое не получилось — в дверь лаборатории постучали. Нет, не так, — заколотили, словно бы там стоял тот, кто имел право вламываться в святая святых темнейшего из магов.
«Мэль?» — мелькнула первая мысль. Но что могло заставить полуэльфа вести себя столь нахально?
Тонгил махнул рукой, распахивая дверь, и едва сдержал проклятие. Стоящего там человека он видел пару раз прежде, еще в первой жизни, и воспоминания остались неприятные. А звали его…
— Дружище! — воскликнул Грисс ар-Крим, шагнув внутрь и распахивая руки, словно для объятий. — Столько покушений, а ты еще жив, старый бес! И даже в столице!
— Зачем явился? — угрюмо поинтересовался северянин. Пусть он знал, кто перед ним, но не мог представить, какие отношения связывали мага и одного из старших жрецов Серой Госпожи. Жрец этот, светловолосый, голубоглазый, с благостным выражением пухлощекой физиономии, словно бы сошедший с фресок Солнечного, смотрелся в одеянии служителя Смерти, как пушистый кролик, натянувший волчью шкуру. Но первое впечатление редко оказывалось обманчивее. Недаром его хозяйка, Серая Госпожа, славилась особым чувством юмора.
— Мамочка послала, — развел тот руками. — Соскучилась по тебе, в гости зовет.
— Мамочка, говоришь, — пробормотал Арон, сворачивая карту. Мама у жрецов Смерти могла быть только одна. Недаром в старых хрониках Она носила имя Мать Всего. Не стоило удивляться, что жрец оказался здесь, в его доме, у дверей лаборатории. Для Смерти нет преград, для Ее служителей тоже. Разве что кто-то, благословленный Светлыми Богами, тем же Солнечным, например, может заградить им путь. А вот Темная магия и ее носители во власти Серой Госпожи. Стало быть, и Тонгил тоже.
— Передай Госпоже мои извинения, Грисс, но никак не могу. Дела.
— И так всегда! — с наигранным разочарованием воскликнул тот, манерно всплескивая руками. — Все тебе некогда, все дела, все чародействуешь. А у нас празднование, между прочим, в твою честь намечается!
— Вот как? — удивление получилось искренним.
— К Мамочке вернулись ее любимые детки.
Должно быть, Арон смотрел совсем непонимающе, поскольку жрец укоризненно покачал головой:
— Сихха, дорогой мой Тонгил, конечно же, я говорю о сихха. Тех самых, что служили императорской семье. Неужели так коротка твоя память?
Ну да, сихха, с которыми он что-то сделал, и они… они что? Получается, погибли. То есть вернулись домой, к Мамочке, в Серый Мир.
— Я должен сочувствовать или радоваться? — спросил северянин мрачно.
— Радоваться, конечно! — воскликнул Грисс, широко улыбаясь, — Мамочка по ним соскучилась, так что можешь не бояться ее недовольства.
— А император знает? — поинтересовался Тонгил.
— Конечно. Его я позвал на празднование первым. Он тоже оказался занят. Жаль, жаль!
Арон хмыкнул, подумав, что согласись император, тот же Грисс онемел бы от удивления. Северянин не слышал еще о человеке, который бы добровольно отправился в гости к Серой Госпоже. Только Ее жрецы могли путешествовать между мирами живых и мертвых. Впрочем, Тонгил сомневался, что после посвящения они оставались людьми в полном смысле этого слова.
Выпроваживать Грисса не пришлось: жрец поспешил откланяться сам; еще раз выразил сожаление, что не увидит «дорогого Тонгила» на празднике, и исчез, истаяв в сером тумане. Для эррэ Арона туман этот ощущался Вратами, разве что с другой тональностью, чем у Врат девчонки-полуэльфийки. В воздухе еще некоторое время оставался след, словно приглашение: «Открывай и следуй за мной». Не то наивная ловушка, не то подчеркнутая любезность. А может и вовсе тонкая насмешка, как раз в духе Серой Госпожи.
Арон сел на край стола, потер виски. Еще пару месяцев в этом мире, в этом теле — и он вообще разучится удивляться. Так сам Солнечный явится в гости, а он воспримет это лишь как очередную крупную неприятность.
Дожил.
Интересно, в храме Солнечного провозглашали здешнему Тонгилу персональное проклятие, как тому некроманту, которого он убил в своем мире? Или Арон удостоился лишь проклятия коллективного, регулярно посылаемого всем Темным магам? У Мэля спросить, что ли?
Впрочем, сведения, принесенные полукровкой, оказались слишком интересными, чтобы отвлекаться на такие мелочи.
— Вот, смотри, — Мэа-таэль разложил перед ним принесенные свитки. — Это по самому Мэлгону, это — по его жене.
— Быстро, — пробормотал Тонгил. С тех пор, как он разбудил Мэля, прошло едва три часа.
— Тар Мэлгон оказался членом Императорского Совета, а у ребят про всех советников сведения собраны. Так что повезло. Тут и портреты их есть в грифеле, — Мэа-таэль усмехнулся.
— Серьезный подход, — хмыкнул в ответ Тонгил. — Вряд ли Мэлгоны твоим ребятам соглашались позировать.
Он потянулся к первому свитку, разворачивая вложенный лист с зарисовкой, и вздрогнул. Этот человек… Значит, Арон не ошибся, и тот, кого он видел в императорской свите, действительно был… И если он прав, то во втором свитке…
— Иди, Мэль, — проговорил он глухо. — Если будет нужно, я позову.
Следующий день прошел в подготовке. И вот — одна из тех улиц столицы, где не было места не только домишкам простолюдинов, но и домам нуворишей. Здесь обитала старая кровь, сохранившая не только родовую гордость, но и более материальные блага, доставшиеся от предков.
Богатство особняка тара Мэлгона бросалось в глаза, кричало о себе — кованными завитушками на высоченных воротах, облицовкой из дорогого кримского камня, эльфийскими узорами живых деревьев — только остроухие умели так изящно сплетать ветви, превращая их в произведение искусства, и брали за то немалые деньги.
Только вот в мире Арона ар-Мэлгон богат не был, скорее наоборот, и похвастаться мог только многовековым перечнем благородных предков, восходящим к младшему сыну Первого Императора. Ничего особенного — половина знатных родов заявляла подобное.
Дейкас ар-Мэлгон — старый друг, один из лучших. Почти как Венд. Только в том прежнем мире Дейкас так и остался сотником императорских гвардейцев, как когда-то сам Арон, с жалованием, которого никогда не хватало, особенно сейчас, в отсутствие нормальной войны и хороших трофеев. Его друг, которому он без колебаний доверил бы свою спину, но не свою любимую женщину…
Сейчас Дейкас отсутствовал — первое, в чем убедились слуги Арона. А вот его супруга находилась дома — в этом он тоже приказал удостовериться.
— Хозяйка уже трижды спрашивала, когда доставят заказ, — прогудел слуга, открывая массивные ворота. — Что-то вы сегодня долго.
