В прошлом между магами несколько раз доходило до открытого противостояния, но разум брал верх: никому не хотелось настоящей войны. Светлые заявляли о приверженности принципам милосердия, Темные же считали свою жизнь слишком ценной, чтобы обменять ее на смерти даже нескольких Светлых, так что после громких деклараций все становилось как прежде. Мелкие столкновения бывали всегда, так же как дуэли, личные вендетты, но общего спокойствия это не нарушало.
— Война разрушит империю, — сказал Арон мрачно, — какой смысл жить среди руин?
— Должно быть, наш монарх решил, что его жизнь ценнее мира в стране, — Эвита изящно пожала плечами, — я слышала, он постоянно слал к тебе гонцов…
— Больше не будет, — Арон выпрямился, готовясь встать, — ты сказала мне все, что хотела?
Магичка тихо вздохнула:
— Нет, но перенесем это на время, когда ты будешь расположен к разговору. Не забудь: я — единственный некромант, кому ты можешь довериться. Только мне ты нужен живым и свободным от проклятия.
Когда Арон вернулся в обеденную залу, Мэа-таэль тоже был там, но не один, а с незнакомым северянину человеком, который о чем-то торопливо рассказывал. Лорган сидел рядом, упершись подбородком в скрещенные ладони, и внимательно слушал.
— Эвита ушла? — спросил он, заметив Тонгила.
— Да.
— Хорошо. У нас тут новости.
— Еще какие! — Мэа-таэль повернулся к незнакомцу, — тебе придется повторить для господина.
Тот посмотрел на Тонгила, сделал легкое движение головой, долженствующее обозначать поклон, Арон кивнул в ответ. Можно было не спрашивать, кто этот незнакомец: только у Серых Братьев вспыхивали вот так, без источника света, желтые огоньки в глазах, только они умудрялись сочетать действительно верную службу с полным отсутствием низкопоклонства. Они признали его главным, дали клятву и были уверены, что этого достаточно.
— Император исчез, весь двор в панике, — оборотень позволил себе усмехнуться, — но нам удалось узнать, куда он открыл Врата. Это Радога, господин.
— Император попросил защиты у Светлых, но те, подумав, отказались! — вмешался Мэа-таэль, бросил извиняющийся взгляд на оборотня, — прости, Ирвин, что перебиваю.
— Светлым не нужна война, — сказал Арон, подумав, что Эвита будет разочарована. Сам он почувствовал облегчение.
— Именно. Так что императору пришлось искать других желающих, и рыцари Гиты любезно согласились предоставить свой главный форпост для его беглого величества.
— А насколько реальна была угроза во дворце? — заинтересовался Лорган.
— Пять покушений только за последнюю неделю, — полуэльф ухмыльнулся, — причем в последних двух случаях участвовала его личная охрана. Не знаю даже, каким чудом бедняга остался жив.
— Кто заказчик?
— О, это самое забавное. Желающих занять трон несколько, и между собой они пока не договорились.
— Мне интересно, что император пообещал рыцарям Гиты, — задумчиво проговорил Арон. Помимо князя эльфов, с младшим сыном которого он-прежний поступил не очень хорошо, рыцари Гиты являлись главной колючкой в боку Темного мага. Получив императора, они сумеют досадить Тонгилу сильнее, чем прежде. Например, по их наущению император запросто лишит его титула Наместника Севера. Что за этим последует, можно только гадать, но прежнее положение придется в любом случае восстанавливать магией и кровью. Магией — своей, кровью — чужой. И вариантов для Арона других нет: здесь, в этом мире, он навсегда останется Темным магом, для большинства — заклятым врагом, для немногих — опасным союзником. Да и не хотелось ему, если честно, отказываться ни от замка Тонгила, ни от владений его, ни от магии…
— Лорган, могу я попросить тебя об услуге? — Арон повернулся к Темному, — открой для нас Врата в Радогу.
Тот потер переносицу:
— Тебе это действительно нужно?
— Да. И я бы предпочел, чтобы ты отправился с нами.
Темный хмыкнул:
— Не доверяешь, что открою путь куда нужно?
— Ты же меня знаешь, — согласился Арон, подумав, что Лорган и в самом деле знал Тонгила-Темного лучше, чем сам Арон.
Лорган покачал головой, но обиженным не выглядел, скорее задумчивым:
— Что я получу взамен?
— Что ты хочешь? — северянину и впрямь было интересно, что может потребовать его, по утверждению Мэа-таэля, «друг».
— Пожалуй, — проговорил Лорган медленно, — пожалуй, я бы хотел в обмен жизнь человека.
— Что это значит? — Арон не был уверен, что понял правильно.
— Это значит, что по моей просьбе ты помилуешь и освободишь любого человека, неважно, обычный то смертный, маг или оборотень, неважно, виновен он во вменяемом преступлении или нет.
— Одного человека?
— Да.
— Ты имеешь в виду кого-то конкретного? Того, кто сейчас у меня в замке?
Лорган покачал головой:
— Нет. Просто задел на будущее. Возможно, никогда не потребуется.
— Не лучше ли просить то, что точно пригодится? — с любопытством спросил Мэа-таэль.
Лорган слегка приподнял брови, но ничего не сказал.
— Хорошо, — Арон кивнул, — я согласен.
— Твое слово?
— Мое слово. Нужна формальная клятва?
Лорган покачал головой:
— Слова достаточно.
Глава 11.
Альмар не представлял прежде, как страшен лесной пожар. Особенно когда огонь мчит следом, пышет жаром, кипящим дыханием обжигает кожу до волдырей, а сил бежать почти не осталось.
— Никогда такого не видел! — прокричал на ходу Курумо, — это не обычный низовой пожар! Ветер гонит его по верху деревьев!
Да, с ветром не повезло: очень сильный, как раз в их сторону.
Рядом бежали звери, обезумевшие от страха. Пара волков оказалась так близко, что Альмар почувствовал щетку серого хвоста, скользнувшего по руке.
— Долго… еще? — спросил на бегу, задыхаясь.
— Не знаю!
Самое время молиться, но Солнечный не услышит. Кого еще просить о спасении, мальчик не помнил. Все мысли сосредоточились на воздухе, который с трудом заходил в легкие, на колотье в боку, на бешено стучащем сердце.
Впереди блеснула вода, но… Лишь узкий ручей, глубиной по колено. Альмар оглянулся: огонь подступал с трех сторон. Скоро будет здесь, значит — бежать вперед. Через это недоразумение и дальше…
Курумо перескочил ручей, обернулся:
— Скорее!
Альмар прыгнул следом. Подошва скользнула по мокрому камню, его повело, перед глазами внезапно оказалась земля. Резкая боль в левой ноге заставила задохнуться.
