Ресан резко кивнул, принимая извинения.
— Значит, цель у нас по сути одна? — Венд вопросительно поднял брови.
— Да, — кивнул Ресан. — И у меня появились кое-какие идеи. Но сперва давай определимся: в этом мы вместе?
— Ты забыл о моем проклятии? — вопросом на вопрос ответил воин. — Не получится ли так, что вместо помощи ты получишь товарища, который неспособен контролировать себя?
— Помню, — Ресан кивнул. — Возможно, найдется способ если не снять проклятие, то хотя бы обойти его.
Глава 15.
Она стояла у окна, когда Арон вошел, внимательно глядя на что-то внизу. Может быть, на крохотных муравьев-людей, может быть, на плывущие по реке судна, или же на саму реку — широкое полноводное течение. На ее родине даже крохотные ручьи считались даром богов.
За те часы, что девушка имела в распоряжении, она успела переодеться в домашнее платье своего народа. Короткие рукава, украшенные бисерной вышивкой, оставляли на виду изящные смуглые руки, на запястьях каждой блестело несколько золотых цепочек. Платье плотно облегало маленькую женственную фигуру, подчеркивая небольшую высокую грудь и талию, такую тонкую, что Арон мог бы перехватить ее ладонями. Черные волосы, убранные в высокую прическу, открывали длинную шею. Маленькие босые ступни выглядывали из-под длинного подола, рядом на ковре, покрывавшем половину комнаты, лежали сброшенные домашние туфли.
Почувствовав чужой взгляд, обернулась и вздрогнула, в глазах, устремившихся к двери, потом вернувшихся к нему, отразилось удивление и тень страха. Похоже, девушка не могла понять, как она пропустила звук открывающейся двери и его шагов. Арон с запозданием вспомнил, что в некоторых ситуациях следует преодолевать привычку двигаться бесшумно. Тери высказывала недовольство его неожиданными появлениями весьма откровенно — особенно если, пугаясь, что-то роняла или разбивала. Когда она была жива, это вполовину напускное возмущение казалось забавным, сейчас воспоминание отозвалось сердечной болью.
— Мой господин? — неуверенно уточнила девушка, и, когда он согласно кивнул, поклонилась:
— Приветствую тебя, господин.
— Как твое имя?
— Нисса, господин.
— Тебя устраивают эти комнаты?
— Да, господин.
— Возможно, тебе что-то нужно?
— Нет, господин.
Арон сел на стоящий неподалеку от окна стул и кивнул девушке на соседний:
— Расскажи о себе, Нисса. Как я понял, ты благородного происхождения. Как ты попала в рабство?
Та послушно села, сложила руки на коленях.
— Моя мать была дочерью тамиса Короссуре. Она родила меня, не имея мужа, и умерла при родах. Кто мой отец, я не знаю. Тамис Короссуре был очень… недоволен, — она глубоко вздохнула. — Когда мне исполнилось пятнадцать, он продал меня тамису Вассуре, да будет Владыка милостив к нему за Порогом.
Значит, незаконнорожденная внучка тамиса, дворянина, способного выставить на битву тысячу копий. Как Арон помнил, все титулы своей знати Народ Песка измерял в воинской силе.
— Сколько тебе сейчас, Нисса?
— Двадцать, господин.
Арон кивнул — то же самое сказал продавец в торговом доме Ателаса.
— Тамис Вассуре умер, Нисса?
— Да, господин, — ответила она дрогнувшим голосом. — Мой прежний господин провинился перед Сияющим Оком, ему принесли шелковую нить. У нас принято, если… — девушка нервно сжала руки в маленькие, почти детские кулачки.
— Я знаю, — кивнул северянин, прерывая объяснение, и Нисса облегченно вздохнула.
— Тебя продал его наследник?
— У моего прежнего господина не осталось наследников, все его имущество перешло Сияющему Оку и было продано.
— У тебя рождались дети, Нисса?
— Нет, господин, — она покачала головой. — Великая Мать не благословила мое чрево.
Арон кивнул и сказал, меняя тему:
— Через несколько дней отправимся в мой замок. До того времени постарайся не выходить из своих комнат. Еду слуги будут приносить сюда. Позднее я постараюсь найти служанку из твоего народа.
— Вы очень добры, господин, — проговорила Нисса.
Арон поднялся, собираясь уходить, когда девушка, вставшая одновременно с ним, сказала:
— Если мне позволено спросить, господин?
— Спрашивай, — северянин кивнул.
— Как получилось, что вы так хорошо знаете язык моего народа, господин? Старый слуга в доме Ателаса считался единственным в городе, говорящим на аккиу.
Арон чуть улыбнулся, мимолетно подумав о том, что именно редкость языка рабыни стала главной причиной его выбора. Честно сказать, Арон куда больше восхищался красотой северных женщин, белокожих, светлоглазых, полногрудых. Таких как Тери. Нисса была хорошенькой, другой человек сказал бы даже — красивой, но ее смуглое тело не таило такого искушения, как тела северянок.
— Я много путешествовал в юности, Нисса, — пояснил он доброжелательно. И добавил, видя ее неуверенность:
— Ты хочешь спросить еще что-то?
— Простите, господин, — голос рабыни упал до полушепота, она опустила взгляд, потом вновь посмотрела на него, по лицу разлился смущенный румянец. — Вы… вы придете сегодня вечером?
Весь ее вид — и очаровательное смущение, и нежная полуулыбка, и брошенный взгляд из-под длинных ресниц, — все говорило о том, что его визиту она была бы рада. Или даже, если немного напрячь воображение и потешить свое самолюбие, что это признаки любви с первого взгляда.
Арон подавил усмешку, подумав, что последнее, в чем сейчас нуждается девушка, так это в похвале своим актерским способностям. Господин распоряжается жизнью и смертью раба, естественно, что Нисса желает понравиться ему, а первое условие для этого — показать, что господин нравится ей. Северянин знал, что некоторые женщины умеют плакать по заказу, хотя краснеющих по заказу еще не видел.
— Я хотел дать тебе время привыкнуть к новому месту и ко мне, — сказал он доброжелательно. Нежная полуулыбка с лица Ниссы исчезла:
— Мне не нужно привыкать, господин, — рабыня сжала ладони у груди, словно перед молитвой, в глазах появилась растерянность. — Я живу, чтобы служить вам.
Последние слова прозвучали как стих, заученный давным-давно и повторенный с тех пор бессчетное количество раз. Арон, не удержавшись, потер переносицу, подумав, что со свободной женщиной было бы куда проще. Особенно с северянкой — его соплеменницы никогда не стеснялись прямо высказывать мужчине свои предпочтения и идеи.
— Если приглашаешь, то приду, — сказал мягко.
На губах Ниссы вновь появилась прежняя нежная полуулыбка:
— Да, господин. Я буду рада.
