Осознав, что туманная защита исчезла, Шаман резко обернулся. Желтая кожа его лица обтягивала острые кости скул и полусгнивший хрящ носа, брови и ресницы отсутствовали, а глаза словно были залиты черным дегтем. Но сильнее всего поразил Венда вид рта твари — кто-то постарался сшить Шаману губы крепкой дратвой, дратва порвалась, но гнилые концы нитей местами еще торчали из плоти.
Ресан попятился от Шамана, уткнулся спиной в бок лошади — животные больше не подавали голоса, лишь дрожали мелкой дрожью, замерев, — и, поднырнув под ее брюхо, бросился бежать к выходу из тоннеля. Тварь маневр юноши повторять не стала, лишь коснулась лошади, переступила через осыпавшийся пепел — и оказалась напротив Тибора.
Пират ударил первым, но Шаман парировал — Венд не успел заметить, как в руке твари оказался клинок, — и контратаковал. Как и в прежний раз, удары мечей и движения сражающихся казались нечеловечески быстрыми, и, как и в прежний раз, стало понятно, что Тибор ненамного, но уступал твари. А потом Шаман перекинул меч в левую руку и, метнувшись вперед, ткнул правой пирата в плечо…
Глава 7
Сейчас — мелькнула у Венда мысль — сейчас Тибор, как Шор прежде него, превратится в пыль.
Ничего не произошло.
Еще доля мгновения — и опять ничего.
Шаман замер, явно не понимая, потом изуродованные губы шевельнулись:
— Ты! Ты один из…
Договорить Шаману не удалось — Тибор четким ударом снес ему голову. Та откатилась, подпрыгивая, к противоположной стене, и стала лужей чернильной грязи. То же произошло с телом. Еще пара мгновений — и обе лужи впитались в каменный пол, словно в пористую губку, и исчезли.
Венд моргнул, чувствуя, как проходит оцепенение.
— Быстрее! — крикнула Эрига. — К выходу! Пока Шаман не вернулся!
Венд отпустил рукоять меча, которую все еще сжимал, помимо поводьев своего коня ухватил еще поводья лошади Ресана — сам юноша добежал почти до выхода, откуда наблюдал за происходившим, не выказывая ни намерения вернуться, ни первым выйти на открытое пространство.
Обернувшись, воин в последний раз посмотрел на то, что осталось от Шора, и заторопился вперед.
Чем ближе к выходу из тоннеля они подходили, тем грубее становился камень стен. Отшлифованная гладкость пола тоже исчезла, его неровности заставляли людей спотыкаться. Под ногами все чаще попадались как мелкие, так и крупные булыжники. Ветер усилился, наряду с запахом моря принося звуки птичьего гвалта.
Арон остановился, пропуская последних людей из отряда, торопящихся выйти под открытое небо, еще раз оглядел опустевший тоннель, потом повернулся к Эриге, вставшей рядом:
— Ты уверена, что Шаман продолжит нас преследовать?
— Думаю, да, — с сожалением проговорила жрица и после короткой паузы добавила: — Конечно, в ином слое реальности он будет намного слабее.
Из тоннеля северянин вышел последним. В то мгновение, когда Арон поставил ногу на залитую солнечным светом площадку, показалось, будто он уже был здесь когда-то, видел эти нависшие над головой скалы — дом чаячьих стай, видел и каменную платформу, обрывающуюся в синее море. Но нет, все же почудилось. Не мудрено — после пережитого.
Плечо, в которое его ткнул Черный Шаман, до сих пор отдавало тупой болью, но это было ерундой по сравнению с главным вопросом: почему он все еще жив? Почему не рассыпался в пыль, как Шор? Что его защитило? И как собирался закончить Шаман свою речь? «Ты один из…» — из кого? Из магов? Из потомков Ледяной богини? Или вовсе — один из нас? Последний вариант казался самым невероятным и самым неприятным. Северянин представления не имел, что общего у него могло найтись с Черным Шаманом. Шаманской магией он не владел, прикосновением не убивал, жизненной силой людей не питался…
— Эрига, — негромко позвал Арон жрицу, стоящую в шаге впереди и внимательно оглядывающую окрестности, — мог я остаться в живых благодаря вмешательству Богини Льда? Ты ведь пыталась ее призвать?
Девушка обернулась:
— Не знаю, — сказала также негромко. — На такой вопрос только Верховная жрица ответит точно.
— Но это возможно?
Жрица помолчала, явно колеблясь.
— Пожалуй, да.
Между тем люди, оставив лошадей, все еще мелко дрожащих, разбрелись по площадке. Солнце, хоть и не добравшееся до полуденной отметки, светило ярко, заставляя многих щуриться после тусклого света тоннеля.
— Здесь утро, — сказал Пратас, отмечая очевидное. — Разве мы шли целую ночь?
— Время суток в наших слоях не совпадает, — рассеянно отозвалась Эрига, подходя к обрыву и заглядывая вниз. Выпрямилась и разочаровано покачала головой: — Слишком крутой спуск, лошади ноги переломают.
— Я обнаружил тропу, — подал голос Ресан, появляясь из-за нагромождения камней. — Там можно провести коней.
Жрица находку одобрила, и наемники, вновь разобрав лошадей, потянулись к проходу. В этот раз Арон с Эригой шли последними. Северянин ожидал, что, после выхода из тоннеля, парни забросают его вопросами, но этого пока не случилось. И друг с другом они тоже почти не переговаривались — короткая фраза по существу, еще более короткий ответ — и вновь тягостное молчание. Еще более тягостное, чем после первого появления Шамана.
Тропа, достаточно широкая, извивалась прихотливым серпантином, с одной ее стороны возвышалась скала, с другой в море уходил каменный обрыв.
— Ты знаешь, что это за место? — спросил Арон у жрицы.
— Только в общих чертах. Я ведь никогда здесь не бывала. На храмовых картах указано, где находится выход из первого тоннеля и где вход во второй — ведущий в наш мир. А в хрониках сказано, что этот слой реальности безопасен.
— Вход во второй — ты сумеешь найти его?
— Конечно, — Эрига улыбнулась. — Я его чую — примерно так, как ты чуешь опасность. Это часть моего дара.
Тропа поднималась все выше и выше и, в конце концов, вывела их на широкую плоскую макушку горы. В отличие от соседок, поросших только мхом, эта вовсю зеленела травой, кустарниками и даже низкорослыми деревьями. Лошади, отойдя от пережитого ужаса, тянули морды к свежей зелени и возмущенно фыркали, когда люди пытались вести их дальше. Вид отсюда открывался великолепный, но нигде, как Арон ни вглядывался, он не сумел заметить следов человеческого обитания. Ни дымка, ни пятна крыши, ни клочка возделанного поля, ни паруса на морском горизонте.
— Сделаем привал? — спросил у Арона Кирк, когда северянин со жрицей последними поднялись на вершину. — Люди устали.
Мужчина оглядел отряд — все действительно казались утомленными, а Рикард так и вовсе бледным до серости.
— Сделаем, — кивнул Арон, с удивлением осознавая, что сам он усталости не ощущает. Тело казалось бодрым и полным сил — как в то недолгое время, когда у него имелся Дар. Неужели…? Северянин с робкой надеждой потянулся зачерпнуть из резерва — и едва не зарычал от разочарования. Барьер стоял.
