— Ты уверен, что тропа безопасна? — спросил Кирк, наблюдая, как одна такая громадина промчалась по каменному козырьку, нависавшему в этом месте над тропой, практически над их головами, и полетела дальше вниз, увлекая за собой свиту из мелкой гальки.
— Уверен, — коротко ответил Арон. Эта горная тропа была единственным местом, которое его внутренний взор не видел зачерненным, в то время как открытое пространство зеленой долины внизу казалось покрыто темными пятнами.
Тропа была достаточно широкой для двоих всадников в ряд. Прежде рядом с Ароном ехала Эрига, и сейчас он почти физически ощущал ее отсутствие, словно лишился части своего тела. Эрига, он ведь мысленно уже начал считать ее своей… На чем бы Арон не пытался сосредоточить мысли, они все равно возвращались к прекрасной жрице. Он найдет ее. Вернет магию и найдет. Избавится от этого ее жениха, и…
— Ага, безопасна. Только следующий камень свалится нам на головы, — пробурчал Истен из-за спины, перебив мысли северянина. — Не понимаю, почему бы не ехать внизу? Смотри, сколько там зверья непуганного. Поохотились бы заодно.
Внизу действительно бежала группа пятнистых антилоп — изящные головы украшены витыми рогами, тонкие ноги легко несут стройные тела. Арон моргнул — на мгновение показалось, будто вместо животных он увидел что-то другое, что-то…
— Впереди можно сойти с тропы, — продолжил Истен, — если…
— Сойди, — легко согласился северянин. Наемник обескуражено замолк.
— Хотел бы я знать, что ты там внизу видишь, — пробормотал Кирк. — Долина и долина.
Арон не ответил.
Внутри горы что-то опять шевельнулось, будто раздумывая, вырваться ему наружу или еще полежать. Земля под их ногами отозвалась на это шевеление, вздрогнула раз, второй, и вновь замерла.
— А если лавина? — Кирк запрокинул голову, высматривая, не собирается ли весь склон съехать на их головы.
— Не будет лавины.
За то время, что они ехали, гора вздрагивала уже раз семь, и этот был явно не последний. Но ни единого камня не упало на тропу, ни единой трещины не появилось на ее поверхности. Арону довелось видеть достаточно мест, хранимых магией, и тот, кто поставил здесь защиту, был очень силен.
Северянин вновь бросил взгляд на долину. Антилопы исчезли, теперь по траве вместо них лениво брел крупный бурый медведь. За медведем тянулась тень, более длинная, чем полагалось бы при так высоко стоящем солнце. Вот зверь остановился и поднял морду, потом повернулся в их сторону. Арону показалось, будто на несколько мгновений их взгляды встретились. Будто зверь узнал его. Потом медведь отвернулся и потрусил к роще.
Дорога повернула в очередной раз, обходя нависающую скалу, и перед отрядом открылся новый вид.
— Однако, — пробормотал Кирк, — я всегда думал, что это просто байки.
Далеко впереди на тропе лежала, свернувшись клубком, огненная саламандра. Гигантская огненная саламандра. Ее раздваивающийся на конце хвост свешивался вниз, покачивался, ударяясь об отвесную стену, выбивая из нее миниатюрные молнии. Такие же молнии пробегали по красному гребню существа. Голову саламандра прятала под крылом.
— Лучше бы ей в байках и остаться, — пробормотал Истен. — Ну так что, Тибор, будем спускаться?
Арон смотрел вперед, чем дальше, тем больше хмурясь. Потом слегка пожал плечами, и его лицо разгладилось:
— Спускайся, — предложил он дружелюбно.
— А ты…?
— А я лучше по тропе.
Саламандра была… не то чтобы ненастоящей. Нет, Арон был уверен, что тело ее вполне материально, а любая из молний, попав в человека, способна прожечь насквозь. Дело было в другом.
— Я поеду вперед один, — сказал Арон, поворачиваясь к отряду. — Меня тварь пропустит. Вам лучше вернуться к подножию горы, где мы сегодня ночевали. Разбейте лагерь и ждите меня там. — Он остановился, прикидывая расстояние до храма Триады, и сколько ему придется там пробыть. — Вернусь дней через пять.
— А если не вернешься? — мрачно спросил Истен.
Арон пожал плечами.
— Значит, в мире живых меня больше нет.
Храм Великой Триады ждал его, это Арон ощущал тем отчетливее, чем ближе они подъезжали. И этой ночью, и прошлой, и позапрошлой — каждую ночь начиная с той, когда ушла Эрига, — северянину снилась белая равнина и три гигантские тени, следящие за ним.
Но ждали только его, и саламандра была предупреждением: Арона она пропустит, его команду — нет.
Глава 8
— Веришь?
Двое детей идут по полю с цветущими ромашками, девочка лет десяти и мальчик помладше.
— Не верю!
Поле заканчивается обрывом, и там извивается полосами белесый туман.
— Веришь?
— Нет! Не верю!
Девочка сердито топает ногой и останавливается. Мальчик подходит к самому краю и тянет руку в туман.
— А я их видел. Честно!
— Риен! Отойди оттуда!
Мальчик смеется и качает головой. Стоять у обрыва вовсе не страшно, а гнев сестры его только забавляет.
Девочка делает вперед шаг, второй, потом срывается и бежит к брату. Там, за обрывом, живет что-то страшное, что-то, чему нет названия. И теперь она верит — и жалеет о своем согласии прийти сюда. А брат смотрит на нее, довольный, ведь он выиграл их спор. Смотрит, не замечая, как туман, клубящийся вокруг него, превращается в чернильную темноту.
Девочка бежит, но брат все дальше и дальше, а тьма вокруг него все непрогляднее.
— Риен! — кричит она, протягивает руки…
Брат вновь смеется, не понимая ее страха, а чернота все гуще, все плотнее окутывает его.
— Смотри, — говорит он ей. — Они научили меня летать!
Он делает шаг назад, в клубящуюся тьму.
Девочка уже на краю, уже падает на землю, тянет руку, пытаясь поймать его, но пальцы ее ловят лишь воздух. Тьма расступается, и брат летит вниз — единственное светлое пятно среди мерзкой черноты. Все дальше и дальше от нее, все дальше и дальше…
Росана резко села, зажимая руками рот, давя рвущийся крик. Сердце билось как безумное, все тело взмокло, будто она и вправду бежала, а перед глазами страшной картиной застыло тело брата с раскинутыми руками и ногами, все падающее и падающее в живую темноту.
— Кошмар, — сказала вслух, — просто кошмар.
Но страх не уходил, заставляя все ее тело дрожать как в лихорадке.
— Ресан? — странно знакомый голос прозвучал совсем близко. Росана развернулась на звук, недоуменно глядя на бородатого незнакомца, чьи черты с трудом можно было разобрать в свете почти погасшего костра. Незнакомец повторил, уже с тревогой в голосе:
