Говори, – велело Существо.
Мы, тэрэ, не можем перемещаться Вратами без прямого приказа Наместника или Сияющего Ока.
Наместник тоже находится в столице?
Нет, он…
Тогда Сияющее Око. Он был с магами? Он приказал им открыть Врата и ушел с ними?
Пауза. Неуверенность. Обрывки мыслей. Обрывки размышлений о том, что бегство правителя могло значить для Керса, для его шансов освободиться. Попытки скрыть эти размышления от Существа.
Существо не торопило человека. Существо ждало.
Возможно, – наконец прозвучал ответ, – Сияющее Око действительно мог уйти. Он очень бережет свою жизнь.
Пусть так, – сказало Существо. – Я найду его потом, и мы наконец поговорим. А сейчас мне нужен старший тэрэсэ.
*****
День пылал.
Солнце плавилось само и плавило землю.
Тварь позволила Керсу видеть. Позволила слышать и ощущать. Но все чувства работали иначе, чем человек привык, чем помнил. Мир звучал иначе – каждый звук выделялся. Глаза видели дальше и различали больше цветов. Запахи окружали, накатывали волнами с каждым порывом ветра. И тварь, в отличие от Керса, знала значение каждого запаха, каждого звука. Знала, что означало каждое странное ощущение внутри измененного тела человека. Например, этот ток, похожий на ток крови, но слишком медленный…
Это течет яд, – сказала тварь.
Яд? Если бы тело все еще принадлежало Керсу, он бы споткнулся. Какой яд? Откуда?
Не отвлекайся, – человек ощутил растущее недовольство твари и перед глазами на мгновение появилась черная пелена. Предупреждение. – Ты думаешь не о том.
Не о том. Керс усилием воли заставил себя думать о приказе твари, а не о – всем остальном.
День пылал, равнодушно и тихо.
И во дворце тоже было тихо, слишком тихо. Не скользили мимо слуги, не стояла в коридорах стража, не шагали гордые тэрэ, не толпились чиновники, пришедшие с докладами.
Боятся, – сказала тварь. – Попрятались. Этот старший тэрэсэ точно здесь?
И, словно услышав вопрос, старший тэрэсэ шагнул из-за очередного поворота.
Часть 3 Глава 3
Холмы, холмы, холмы. Холмы на западе, на востоке, на севере. Покрытые желтым, жухлым кустарником, богатые жирным, отъевшимся за лето зверьем, богатые дичью.
— Наш Есиро ушел на охоту, – женщина махнула рукой в сторону запада. Высокая и статная, как все оборотнихи, с гладким, все еще красивым лицом. Хотя полностью седая голова выдавала возраст, называть ее старухой не повернулся бы язык. — Когда вернется, не сказал. Вот сегодня на рассвете и ушел.
— Как долго длятся отлучки вашего Есиро? — что бы Арон ни говорил, что бы ни делал, он продолжал всем телом ощущать нависшую над долиной махину обелиска. Как Вольные могли жить здесь? Или на них не давила мощь Обо-Икиль? Они не слышали постоянный зов его рун?
– Когда как. Может сегодня вернется, а может и неделю побродит.
– Это нормально для шамана самого ходить на охоту? – спросил Инис, стоявший неподалеку.
– Говорящий-с-духами не шаман, – отсутствующим тоном поправил его Кирк. – Он просто говорит с духами.
– Разве не этим занимаются шаманы?
— Шаманы Великой Степи служат Многоликому, — за Кирка ответила женщина. – Мы не в Степи и Есиро никому не служит.
Потом она посмотрела на Кирка, перевела взгляд на Арона, и вновь на Кирка, будто решая какую-то задачу, но вслух ничего не сказала.
– Есть возможность позвать Есиро назад?
Оборотниха пожала плечами.
– Есиро всегда слышит смерть и идет к ней. Особенно интересны ему смерти чужаков. Убейте кого-нибудь из них, — женщина кивнула в сторону отряда, — и он сразу вернется.
Арон хмыкнул. Это была бы хорошая шутка -- будь она действительно шуткой. Оглянулся на наемников, на их разом застывшие лица. Только Кирк привычно ухмылялся.
– Я подожду, – сказал северянин, потом еще раз посмотрел на отряд и нахмурился: – Где Рикард?
Наемники переглянулись.
– Мальчишка? – спросила оборотниха и на кивок Арона сказала, – он ушел к Обо-Икиль.
Арон повернулся к обелиску. Да, действительно, Рикард неподвижно стоял у его подножия. Сила рун действовала только на магов?
Вблизи махина черного камня казалась еще больше, давила еще сильнее. Руны звали еще настойчивее.
На нижней части обелиска на архаичной версии рун Народа Песка было написано:
«В год 10615 Новой Эпохи люди прогневали великого Тха-Оро, бога-Змея, первенца Великой Матери. Тха-Оро вышел из Змеиного моря и проследовал до Южного Урта. По дороге Он разрушил Первую, Пятую, Шестую и Двенадцатую Колонны и убил всех людей, населявших эти города. В Южном Урте Тха-Оро обрушил гору на священный источник Лту и тем вызвал землетрясение, которое поглотило Южный Урт и всех людей, населявших его. В княжестве Террун Тха-Оро перекрыл ход реки Дуза, и вода затопила города Ирет, Ольс, Йоль и сто сорок восемь деревень. Люди были…»
– Господин Тонгил! – голос Рикарда заставил Арона отвести глаза от рун. – Это ведь говорится о Змее Разрушителе? Я переписывал легенды из старых манускриптов, но там было немного иначе.
Сопротивляться зову рун стало чуть легче, теперь, когда Арон прочитал часть их послания. Маг повернулся к подростку:
– Откуда ты знаешь язык Народа Песка?
– Язык Народа… Я не знаю язык Народа Песка. Но ведь это наши руны, террунские. Господин Тонгил, разве не так?
Тоже магия? Каждый видел то, что мог воспринять?
– Читай вот отсюда, – велел Арон, указав на место, на котором остановился.
– Люди были бессильны, – послушно начал Рикард, – и взмолились Благим Богам о помощи. Милосердный Бог Солнца воплотился во плоти, приняв имя Каира Солнечного. Он собрал магов со всех концов земли и повел против Тха-Оро. При битве у Восьмой Колонны пало двести шестнадцать магов и девяносто тысяч простых воинов, при битве в Полях Исидира пало триста семьдесят три мага и…
– Достаточно.
Перечисление битв и числа павших занимало еще несколько десятков строк, прежде чем упоминалась битва финальная – у Черного Источника – когда Змей Разрушитель был, наконец, повержен. Потом шли числа – четырнадцать миллионов триста пятьдесят тысяч погибших – жителей разрушенных городов и деревень, полмиллиона – воинов, и две с половиной тысячи – магов.
«Во имя всех павших мы, Атеро Яштассе, Исаро Лигар, Кворн Тонге, Ройд Коггир и Сайяна Лаоке возвели этот памятник. Кем бы ты ни был, путник, помни о тех, кто отдал жизни, чтобы остановить Разрушителя».
