Несчастливый брак закончился еще более несчастливо: в 1574 году по дороге в Антверпен Жан Гассен был зарезан бандой разбойников. Катарина вернулась сначала к родителям, но оттуда сразу же отправилась в Брюссель и Мехелен – собирать заказы на кружева, заключать сделки, заканчивать торговые дела мужа. С крупной партией кружев она вернулась в Париж, где целый год вела дела отца за пятипроцентную комиссию. Она снова работала в семейном бизнесе.
Летом 1575 года она опять вышла замуж – за торговца пряностями из Антверпена Ханса Арентца. Этот брак был удачным. Ханс понимал ценность знаний и опыта своей жены и дал ей независимость, позволив заниматься торговыми делами. Они уехали во Франкфурт, затем в Кельн, оттуда в Гамбург, где и прожили много лет. Ханс не только торговал пряностями, но и был торговым представителем Плантена, продавая в Гамбурге его книги. Когда Плантен позже переехал в Лейден, туда же приехали и Катарина с Хансом. А когда он через несколько лет вернулся в Антверпен – вернулись и они. У Плантена сложились с зятем очень хорошие и сердечные отношения, а вот Катарина, похоже, отца за первый брак так и не простила: не назвала ни одного из детей его именем и больше не принимала никакого участия в его делах.
* * *
Особенно талантливой оказалась Мадлен (Магдалена), о которой Плантен писал, когда дочери было еще только 13 лет, что в будущем она сможет достичь успехов в областях, традиционно считающимися мужскими, – литературе и науке. Как и все сестры, она с детства трудилась в типографии, но отец страшился того дня, когда она станет слишком взрослой, чтобы работать рядом с мужчинами-корректорами. Мадлен, как он сам говорил, – самая умная из всех дочерей. Она очень помогала ему в «Золотом компасе», и не только с корректурами. В 10-летнем возрасте она, например, составила список иллюстраций для готовящегося к изданию Нового Завета. Плантен возлагал на нее большие надежды и в будущем видел своей заместительницей в издательстве.
В 1568 году Мадлен участвовала в подготовке Полиглотты. Она приносила Ариасу Монтано отпечатанные листы и читала вслух оригинальные тексты на латыни, греческом, арамейском, древнееврейском и сирийском, а Монтано сверял отпечатанный текст в поисках ошибок и опечаток. Впрочем, как замечал Пульманнус, читая на всех библейских языках довольно бегло, Мадлен не понимала содержания текста. Ее работа заключалась в простом сравнении букв и слов, поиске несоответствий. Действительно: сам Плантен писал, что его дочь читает на перечисленных языках, но никогда не утверждал, что она их понимает
[121]. Однако она совершенно точно прекрасно писала по-французски и по-голландски.
Учитывая вышесказанное, довольно удивительным представляется тот факт, что глава типографии так быстро расстался с дочерью, в 1572 году в 15-летнем возрасте выдав ее замуж за 30-летнего управляющего парижским филиалом «Золотого компаса» Жиля Бэи. Это был довольно неоднозначный персонаж. Лавкой он именно управлял – вел дела и торговал, будучи подотчетен Пьеру Порре. И после многих лет эта ситуация не менялась. В своем деле он был неплох, но Плантен, видимо, никогда особенно не доверял зятю, довольно быстро разочаровавшись в его способностях. Его письма всегда начинаются простым и холодным обращением «Жиль!». Жиль не всегда мог рассчитать размер книжных заказов, был непунктуален, когда речь шла о встречах и сроках, не мог найти для тестя подходящую бумагу в Париже, был упрям при разнице во мнениях, «имел слишком большие аппетиты и постоянно все преувеличивал»
[122].
Видимо, Плантен посчитал, что будет умнее не оставлять талантливую и честолюбивую Мадлен в «Золотом компасе» ассистенткой, а послать ее в Париж: не очень способному руководителю Жилю могла понадобиться ее помощь. Он не мог сделать незамужнюю девушку главой филиала, но выйдя за Бэи, она, по сути, получала управление в свои руки. И могла следить за тем, что делает муж. В письмах к Монтано издатель упоминает, что на этом браке настоял Пьер Порре, боявшийся, что с годами уже не сможет присматривать за филиалом, – а что будет, когда он умрет? Поэтому Плантен убедил Мадлен принять предложение, которое ей вскоре будет сделано, позволить родителям, которые хотят ей только добра, решить ее судьбу, и подчиниться их выбору
[123]. И она подчинилась, возможно, понимая свою роль и полностью разделяя планы отца.
То, что Мадлен сделала в Париже – настоящее чудо. Через три года после свадьбы Жиль был официально освобожден от надзора Пьера Порре и получил от тестя полную ответственность за филиал. Мадлен прекрасно смогла организовать управление предприятием. Но, к сожалению, не смогла укротить буйный нрав мужа: в 1577 году Жиль страшно поссорился с Пьером Порре – и вот это он сделал напрасно. Нужно было натворить что-то действительно ужасное, чтобы вывести из себя такого компромиссного и дружелюбного человека, как Плантен. Жиль немедленно оказался на улице. Вместе с Мадлен. Плантен дал понять, что больше ничего не может ему предложить.
Бэи открыл небольшую лавку на улице Сен-Жак, немного издавал, но больших успехов добиться не смог, в том числе потому, что Плантен не позволял ему продавать свои издания. Парижский филиал он позже уступил одному книготорговцу вместе с монопольным правом на продукцию «Золотого компаса». В сравнении с сестрами Мадлен вела маргинальную жизнь с неудачником-мужем. Когда она в 1580 году написала отцу письмо с просьбой позволить Жилю продавать книги «Золотого компаса», то получила довольно холодный отказ.
Уже в 1589 году на смертном одре Плантен получает еще одно письмо от Мадлен: «Дорогой отец! Крайняя нужда заставляет меня обратиться к Вам с просьбой о пропитании моих восьмерых детей, точнее, девятерых, потому что я беременна на шестом месяце, – иначе мы умрем с голоду. У нас нет возможности зарабатывать, и даже если Вы не хотите нам помогать, то дайте денег хотя бы на хлеб – четыре франка в неделю. <…> Это ужасно <…>, мы на грани катастрофы»
[124]. В тот год во Франции свирепствовала гражданская война, король держал Париж в осаде и морил город голодом. Плантен надиктовал Яну Моретусу ответ, где сообщал, что попросит владельца парижского филиала дать дочери работу.
Мадлен была несчастна – несчастна, возможно, с самого начала своего брака с не оправдавшим надежд нарушителем спокойствия Жил ем Бэи. Она часто болела и умерла в возрасте сорока двух лет. Жиль умер четырьмя годами ранее.
* * *
О младшей дочери Генриетте сам Плантен писал, что она немного медленная, – непонятно, шла ли речь о какой-то задержке в развитии или она просто не отличалась выдающимися способностями. В 8–9 лет она все еще училась читать и писать, в то время как ее сестры в этом возрасте уже закончили программу начальной школы и давно работали в типографии. Зато она научилась отлично вышивать. С 11–12 лет Генриетта помогала Мартине в торговле кружевами. Ее роль, правда, оставалась скромной, она была именно помощницей, не более того. Отец пытался задействовать ее в типографии для вычитки корректур, но, в конце концов, пришел к выводу, что она не способна на большее, чем помогать матери в домашней работе и сестрам в различных поручениях. В 1578 году Генриетта вышла замуж за ювелира Петера Моретуса – брата мужа Мартины Яна Моретуса – и стала обычной домохозяйкой и матерью: на это ее способностей вполне хватало, а большего от женщины того времени ожидать было и не принято.
