Юрген отстегнул ремни и подошел к двери.
— Ты куда?
Нужно соврать, чтобы он ничего не заподозрил.
— Проверить автоматы.
Миронов потянулся к ручке регулировки курса. Юрген вытащил топорик из крепления на стене и, взяв обеими руками, как он учил, вонзил лезвие Миронову в голову.
«Мясник года!», «Две половинки черепа одним ударом!» «Лучший игрок века!»
Кровь выплеснулась на панорамное окно, смела фотографию внука на пол.
Юрген уперся ногой в подлокотник и, рывком, выдернул топор из черепа. Ошметки мозговой ткани попали ему на грудь и лицо.
Больше никто и никогда не посмеет его обидеть.
Самолет качнуло и Юрген, потеряв равновесие, свалился на пол. Это деревянные монстры добрались до него и здесь. На этот раз у них ничего не получится. Теперь он взрослый и сильный. Пусть идут. Он убьет любого.
* * *
Новость о посадке в Новосибирске обрадовала пассажиров. Никого уже не пугала задержка прилета в Санкт-Петербург — молчала Карина Порше, молчали и недавно поддерживающие ее пассажиры. Смерть объединяла, и на этот раз она объединила всех в едином порыве — ни минутой дольше не оставаться в одном самолете с трупом.
Лайнер все чаще проваливался в турбулентность, порой трясло так, что Наталье, казалось, у самолета отвалятся крылья. Сверкающие внизу молнии были похожи на всплывающие в гигантском океане пузырьки, никогда не знаешь в каком месте вылупиться следующий.
Наталья думала о причинах, побудивших мужчину покончить с собой.
Подкрадывалось чувство вины. Она была так близко и одновременно оказалась так далеко от трагедии, которую должна предотвращать и могла, если бы почувствовала. Она всегда чувствовала тяжелый эмоциональный фон человека, как ищейка. Невидимая эмоциональная аура осязалась крохотными волосками на ее руках. Когда в кабинет входил человек, она уже знала, какие вопросы ему нужно задавать.
В медицинском обучают забыть о чутье как о не научном бреде и полагаться исключительно на симптомы и доказательства. Но и они часто могут обмануть — человеческая психика не приемлет математический подход.
Прямо сейчас чутье заставляло Наталью нервничать. Эмоциональный фон был настолько мощным, всепроникающим отовсюду, что она не могла определить его источник. Он исходил от батюшки, от девушки с дредами, от мальчика аутиста с матерью, и даже от Артура. Наталья однажды ощущала нечто подобное во время работы в психоневрологическом диспансере. И это сравнение не на шутку напугало ее.
Сразу вспомнился Сагдеев Нургалы, пациент диспансера, куда молодая девятнадцатилетняя студентка пришла на практику. Мужчине поставили диагноз — маниакально-депрессивный синдромом, ставший результатом прогрессирующей шизофрении на фоне многолетнего алкоголизма.
Нургалы нашли в заброшенной коллекторе вместе с лицами без определенного места жительства, точнее они сами привели туда полицейских. Нургалы зарезал одного из собутыльников и попытался использовать мясо трупа для закуски. В больнице Нургалы нападал на врачей и медсестер, неоднократно пытался покончить с собой. Врачи настаивали на лечении сильнейшими дозами нейролептиков, с густым набором побочных эффектов вплоть до развития опухоли мозга. Наталье пришлось немало потрудиться, чтобы убедить врачей попробовать когнитивную психотерапию. Разрешение было получено сквозь зубы главного врача.
После нескольких десятков сеансов Наталье удалось достучаться до Нургалы. Причиной его симптомов были вновь и вновь возникающие непроизвольные рецидивирующие воспоминания, настолько интенсивные, что он терял чувство места и времени, ощущая, что переживает события заново, а не вспоминает. Для того, чтобы продвинуться дальше было необходимо определить, что являлось раздражителем (сигналом), вызывающим воспоминания. Ответ она нашла в биографии Нургалы. Много лет он проработал следователем по особо важным делам, расследовал серийные убийства. При работе над громким делом девяностых о массовом исчезновении девушек в Подмосковье, Нургалы сам бесследно исчез и был найден только через шесть месяцев в подвале частного дома, с десятью расчленёнными трупами молодых девушек. Убийца держал его в заложниках, заставлял наблюдать за насилием и убийством девушек. Находясь в темнице Нургалы, исхудал до изнеможения и был вынужден питаться человеческим мясом.
Наталье не только удалось поставить точный диагноз (посттравматическое расстройство), но и победить мнение консилиума уважаемых опытных врачей. С тех самых пор она внимательно прислушивалась к чутью и если оно шло в разрез с доказательствами, даже не раздумывала по какому пути стоить следовать.
— Интересно, что могло заставить его сделать такое, — рассуждал Артур.
С его ракурса хорошо виден труп и окровавленный ковер под ним.
— Похоже на демонстративный суицид, но так обычно делают подростки. И способ очень странный.
Артур побледнел.
— Лучше не смотреть туда лишний раз, — посоветовала Наталья.
Артур кивнул и направил на себя поток кондиционера. Сделал глубокий вдох.
— Что-то жарковато тут.
Здесь не жарко, всего лишь сбой вегетососудистой системы от вида крови. Следующим симптомом может стать потеря сознания.
— Подумай о чем-нибудь другом, а лучше выпей воды, — Наталья попыталась найти глазами бортпроводника.
— Нет, дело не в том, что мне противно.
Зря он пытается строить из себя мужика. Нет ничего постыдного в принятии правды. Современный человек все чаще видит смерть исключительно по телевизору.
— Нахлынули воспоминания и я, — Артур потер висок — Не смог взять себя в руки.
Наталья не имела права расспрашивать. Артур продолжил сам:
— Мой брат близнец тоже покончил с собой.
— Сочувствую.
Артур смотрел перед собой, как бы провалившись в себя.
Мимо проскользнула бортпроводник Катарина. Долговязый мужчина лет сорока с необычно большим кадыком и зачесанными набок сальными волосами встал у нее на пути, высказал подозрение, что через щель от его иллюминатора исходит ледяной воздух и предположил, что в обшивке самолета может быть опасная для полета трещина.
Две женщины лет сорока пяти пересели с других концов самолета ближе к батюшке. Тот крестил их в воздухе, прикладывал распятие к макушке каждой, и почти беззвучно нашептывал молитвы. Женщины кланялись и целовали батюшке руку.
— Тем, кому не помогает врач, может помочь только вера.
— Ты верующая?
— Для меня церковь не более чем еще одно учреждение психоневрологической помощи для тех, кто склонен верить в сверхъестественное и непостижимое чем в самого себя.
— Я не верю никому кроме себя.
Самолет вновь попал в турбулентность.
— Ну и трясет сегодня, — заметил Артур.
