Снайперы осмотрели территорию. Матреха посчитал трупы (некоторых пришлось считать по разбросанным от взрыва фугаса останкам). Две руки — человек, четыре — два. Троих не хватает, значит либо на лыжи встали, либо их забрали в плен. Если им повезло, то уже убиты.
Матреха сказал, они не могли уйти далеко, есть шанс спасти ребят. Макар сжал нашейный крестик, прочел молитву за упокой погибших. Если он не сделает это сейчас, священник на похоронах может уже не успеть — пока их довезут до дома, пока опознают, время будет потеряно. Опустившись на колени у ног совсем юного мальца с оторванной рукой и размозжённым черепом, он перекрестил его и накрыл лицо курткой.
Следопыт сказал, что идти нужно на юг. Он заметил отпечатки берцев на окраине дороги. Тоже американских — боевики знают толк в экипировке. Следы ведут в аул в двух километрах по горной тропе. Сушки поработали там еще на прошлой неделе.
Карина Порше говорила в камеру:
— Я надушила мою горжетку новыми Гучи Биондо, теперь и она пропахла этой вонью. Быстрее бы все это закончилось. Я держусь, я делаю это ради вас, мои дорогие. Не знаю, сколько еще смогу терпеть это издевательство над личностью. Стюардесса тупая не может включить нормальный вентилятор или окно приоткрыла бы чуть, чтоб выветрилось.
Макар во главе роты ступил по сухой, выжженной солнцем траве. Следопыт говорит они двигались быстро, значит, завидели на горизонте вертушки. Заложники могут идти, иначе им бы перерезали глотки как ненужному балласту.
Справа в кромке горы заметили пассажирский автобус. Посмотрев в бинокль, следопыт доложил, что в салоне примерно двадцать человек — выжившие беженцы из аула двигаются навстречу неизвестности. Внезапная вспышка, а через две секунды грохот. Автобус окутан коричневым дым, осколки кабины взмыли в воздух.
Макар скомандовал срочно бежать на подмогу выжившим. Матреха вызвал пассажирскую вертушку по рации, продиктовал координаты.
Кабина напоминала комнату для разделывания мяса: на месте водителя не тушка говядины, а разорванные конечности, одетые в джинсы и синюю рубашку в клетку. Мина взорвалась прямо под левым колесом.
Макар скомандовал роте занять позиции в круговой обороне. Вместе с Матрехой и Следопытом они пробрались внутрь автобуса. Пахнет пылью и машинным маслом, легкий запах гари, и усиливается. Нужно срочно эвакуировать выживших.
В передней части пять трупов: три женщины, старик и ребенок. Они лежат в одной куче, как наваленные мешки с гречкой. Матреха вытащил живого мальчишку лет десяти без сознания наружу. Макар помог Следопыту поднять пожилую женщину. У всех контузия, не соображают где находятся и что происходит.
Вынесли уже четверых. На заднем сидении в углу молодой парень, рядом с ним пожилая женщина. Он обнимает ее обессиленной рукой, что-то шепчет себе под нос. Один его глаз заплыл от удара об стальной поручень сидения, на коленях черный чемодан, который тот из последних сил прижимает к себе. Взгляд у него не добрый, борода черная, как собачий мех.
Следопыт попытался взять чемодан, тот раскрылся и на пол свалился Калашников без приклада. В следующий миг у парня блеснул в руке нож. Он бросился на Следопыта и воткнул клинок ему в шею. Матреха выхватил пистолет. Убийца спрятался за телом Следопыта, поднял автомат и открыл беспорядочный огонь. Пули пробивали уже мертвое тело Следопыта, как решето. Матреха упал на пол с пулей в сердце. Он не решился выстрелить в друга.
Убийца замер. Макар попал ему в голову. Вместе со Следопытом они рухнули на пожилую женщину, раскаленное дуло автомата прижгло ей кожу на лице до золотых зубов.
Макара вытащили уже из пылающего автобуса. Стоя на коленях на горячей земле Макар читал молитву Георгию Победоносцу. Оставшиеся в живых сгорали в автобусе заживо.
— Расслабься брат, — Матреха рассматривал двигатель в иллюминаторе. — Там совсем не страшно. Что тебе тут, ничего не держит.
В груди у Матрехи кровавое пятно с отверстием в центре, вязкая кровь капает на кресло, на ковер. Он не дышит, но все равно говорит:
— Не ссы, мы поможем.
Следопыт прицелился из снайперской винтовки в мужчину черной бородой по грудь справа, через проход от депутата Воронского. Одет он в дорогой костюм, на пальцах тяжелые золотые перстни.
Кровь текла у Следопыта из раны на шее. Он подвинулся ближе к Макару и кровь капнула ему на пиджак, на руку. Она ледяная, как прикосновение снежинки.
— На этот раз ты не должен допустить, чтобы они погибли, — сказал Следопыт. — Я бы снял моджахеда сам, да внимание привлеку. Нужно тихо сделать. Я уже вызвал подкрепление с воздуха, они скоро будут здесь, надо только продержаться.
Моджахед поставил на колени черный чемодан и приоткрыл. Внутри блестел отполированный позолотой, аккуратно уложенный автомат Калашникова. Моджахед с нескрываемым удовольствием провел рукой по затвору. На его лице скалиться улыбка и взгляд тот же, озлобленный, как в автобусе.
— Если не хочешь, я рискну, — Следопыт готов был выстрелить.
Макар положил руку ему на плечо, ледяная кровь скользнула под рукав. Он отрицательно покачал головой, Следопыт убрал винтовку и одобрительно кивнул.
Макар должен сделать это сам.
* * *
Телохранитель Воронского личность известная в военных кругах. Макаров Станислав один из самых дорогостоящих телохранителей в России. Его услуги обходиться Воронскому в несколько десятков тысяч долларов в месяц, а порекомендовал его лично заместитель директора ФСБ Молоков — старый друг депутата. Несмотря на внушительный оклад, Макар продолжал жить в старой хрущевке в Митино и на все предложения Воронского помочь с улучшением жилья (предлагались квартиры в элитных новостройках за копейки) он отказывался, даже машину не менял — так и ездил на скрипучем ржавом ленд-крузере.
Макар прошел две чеченские войны, а за операцию по освобождению заложников в Гудермесе был награжден президентом медалью героя России. Блистательные физические данные, спецподготовка в школе спецназа ГРУ, мгновенная реакция на любые внешние угрозы. Все эти данные стали для Воронского не просто выпиской из досье. Однажды Макар закрыл его собой во время покушения, за что получил три пули. Из больницы он выкарабкался через месяц как новенький, да разве таких вообще можно убить?
— Простите, Вера? — обратился помощник Воронского к бортпроводнику, — Когда мы сядем в Новосибирске? Глеб Яковлевич очень спешит.
— Думаю, снижение начнется с минуты на минуту, а когда вы сможете покинуть самолет, это зависит от полиции.
— Ничего, все нормально, — вмешался Воронской. — То, что произошло это ужасная трагедия, — он обратился к помощнику. — Обязательно выясни, что сподвигло бедного парня принять такое решение и есть ли у него семья. Раз я оказался здесь, то обязан помочь им пережить такое горе, похороны возьму на себя.
Вера одобрительно кивнула.
— Может быть вам что-нибудь принести, чай, кофе?
