Глаза у Карины Порше сверкали белоснежными белками, как шариками для гольфа. Зрачков словно не было вовсе. Она протянула руку к Катарине с зажатым, будто слившимся с рукой, топором.
— Ты хотела меня убить, демонша. Потаскуха.
Катарина вытащила камень. Он похож на уголек, на ощупь гладкий.
Карина Порше, прихрамывая, направилась на Катарину.
— Ты сдохнешь.
Карина Порше замахнулась. Лезвие проскользнуло в нескольких сантиметрах от груди Катарины.
Самолет накренился, пошел на четвертый поворот.
Карина Порше отшатнулась и схватилась за спинку кресла. Катарина воспользовалась моментом и скользнула в проход между туалетами.
Спиной она ощутила летящее в затылок лезвие. Не медля, она скользнула в туалет, заперла дверь.
Руки и ноги дрожали. Дыхание перехватило.
Карина Порше продолжала кричать и колотить топором по двери. На поверхности образовывались вмятины, а затем и продолговатые отверстия. Рано или поздно Карина Порше ее сломает.
Катарина попятилась. Кто-то ущипнул ее за ногу.
От неожиданности она вскрикнула и отскочила, ударилась затылком об зеркало. Ноги онемели, а сердце готовилось пробить грудную клетку.
В тоненьком проходе между унитазом и тумбочкой забился мальчик. Щеки у него грязные от слезных подтеков, но сейчас он не плакал, а просто смотрел на нее забитым взглядом и косился на грохочущую от ударов дверь.
— Я доберусь до тебя, мразь! Демон!
Еще удар. Ошметки летели от дверной облицовки.
— Ты же Иван?
Он кивнул почти незаметно.
— Не бойся, — Катарина протянула к нему руку. — Все будет хорошо.
Как бы она хотела, чтобы кто-нибудь сказал ей то же самое.
Карина Порше не останавливалась. Дверные петли расшатывались от каждого нового удара.
* * *
Самолет покинул дымную облачность. Зигзаги молний все еще мелькали то справа то слева, а порой и полностью пересекали линию обзора ослепляющей вспышкой. Взлётно-посадочная полоса, как новогодняя гирлянда, бельмом выделялась среди миллионов других огней своей правильной геометрией и королевским положением.
Артур осторожничал, раз за разом прогонял в голове последовательность действий и сомневался в каждом шаге. Если бы кто-то мог заменить его сейчас. Уж лучше бы он оказался сейчас среди пассажиров и погиб с чистой совестью.
Рация зашуршала.
«Борт 1661», — говорит диспетчер.
— Это борт 1661.
Глубоко в душе его забавляла эта официальная риторика. В детстве с Кириллом они часто играли в космонавтов и могли часами переговариваться из одной кровати в другую путем специального радиоприемника — двух пластиковых стаканчиков, скрепленных за дно веревочкой. Позывной Артура был Сова, а Кирилла Земля.
«Земля, это Сова. На орбите все спокойно».
«Артур, рядом со мной Геннадий Павлович. Он пилот с большим опытом и будет консультировать тебя при посадке, так что слушай его внимательно».
— Понял.
«Зови меня просто пилот, не забивай голову лишней информацией, — голос у него уверенный, ему сразу хочется доверять».
Артур продиктовал Пилоту показания приборов.
«Отлично, все идет очень хорошо. У нас еще новости, боковой ветер снизился до двадцати узлов. Это вполне допустимо для автоматической посадки. Показания приборов также в норме».
— Это хорошо.
«Ты главное расслабься и делай то, что я буду говорить. Проговаривай каждое движение. Мы с тобой посадим эту птичку. Я тебе обещаю. На тебя вся страна и весь мир смотрит. Не подведи их».
— Я постараюсь.
«Об этом потом, гляди, американцы кино снимут. Так что все хорошенько запомни. Будешь консультировать их. Миллионером тебя сделают».
— Обязательно.
Пилот рассмеялся.
«У меня хорошие новости. Курсо-глиссадная система аэропорта, только что захватила сигнал автопилота твоего самолета. Это значит, что самолет полностью синхронизирован с полосой и сядет точно и не сантиметром в сторону».
— Это хорошие новости, — Артур вздохнул.
«Расслабься. Я же говорил, все будет отлично. А теперь самое время включить механизацию крыла. Это делается для того, чтобы при уменьшающейся скорости увеличить площадь крыла и обеспечить безопасную посадку».
— Это, видимо, закрылки?
«Ты прав. Закрылки являются частью механизации. Ты молодец. Лучше меня все знаешь. Рычаг находиться в районе твоего правого локтя, такой черный с надписью Flaps».
Артур уже знал об этом рычаге. С Кенжабетовым они несколько раз отрабатывали процедуру.
«Поставь положение 2».
Загудели электрические приводы закрылок. Крыло с обеих сторон, подобно распространяющийся наледи в ускоренной съемке, расширилось, загибаясь к низу.
— Кажется, сработало.
«Конечно, сработало. Ты просто молодец. Следи за скоростью и через каждые пятьдесят передвигай рычаг механизации на положение 3 и 4 соответственно, постепенно увеличивая площадь крыла. Это позволит контролировать самолет».
— Сделаем.
«Отлично. Осталось только следить за приборами и при касании полосы убрать рычаг тяги двигателя в положение один. То есть отключить тягу, иначе самолет не остановиться».
— Да, это я помню.
«Отлично. Ты все делаешь правильно. Обещаю, возьму тебя вторым пилотом, если захочешь выучиться».
— Нет уж, спасибо.
Пилот усмехнулся.
«Так, теперь я могу видеть твою скорость. Время выпускать шасси. Ручка находится на средней панели со стороны второго пилота. Опусти вниз до конца».
Ручка рычага представляла собой миниатюрную шину. Сам рычаг оказался тугим, словно Артур вручную открыл заслонки секции шасси.
Под ногами захрустело, а затем произошел легкий толчок. Поток встречного воздуха ворвался в открывшееся пространство.
Вдруг включилась визуальная сигнализация. Экраны зашелестели незнакомыми словами, в потолке замигали аварийные лампочки.
— Тут что-то не так, — Артур поднял руки, капитулируя перед приборами.
Командным мужским голосом заговорил компьютер:
«TO LOW GEAR, TO LOW GEAR…»
«Артур, подожди не много, мы разбираемся».
— Эй, говорите что случилось! Я падаю?
Рация отключилась, затем снова включилась.
«…пусть слышит», — это был голос Кенжабетова.
«Артур, эта фраза компьютера означает, что шасси не вышли».
