— Нам тебя так не хватает.
Наталья отстранилась от руки Артемки.
— Хватит. Перестань делать это.
Она вскочила и вышла в проход.
— Я не виновата. Я не…
Тяжелая мужская рука прикоснулась к плечу.
— Прости, я торопился, как мог.
— Я же говорила, что мне нужно быть там в три часа, — Наталья отшвырнула руку мужа.
Дима пожал плечами и протянул ей ключи. Теплый летний ветер встрепенул дорожную пыль и принес прямо на начищенные туфли Натальи.
— Ну, прости меня.
— Прости… — съязвила она.
Наталья открыла заднюю дверь машины и бросила сумку и пальто.
— Усади ребенка.
Она всегда делала это сама, но сейчас не было времени. Дима поднял Артемку на руки.
— Хочу летать, — Артемка расправил руки в стороны, как птица.
Дима кружился, держа Артемку на вытянутых руках.
— Ух ты. Еще, еще!
Дима встретился с осуждающим взглядом жены и посадил ребенка на сидение.
— Когда вернешься, обязательно полетаем. Мама торопиться на работу. А потом вы сразу едете к тете Кате, она тебя подстрижет.
Наталья показательно посмотрела на часы.
— Врач не должен опаздывать на прием, — она говорила это не только ему, но и себе.
Дима обернул сидение ремнем безопасности и чмокнул сына в щеку. Наталья вдавила педаль, автомобиль выскочил на дорогу.
— А мы завтра пойдем в цирк, мамочка?
— Конечно любимый.
— А папа тоже пойдет.
— И папа пойдет.
Артемка держал в руке плюшевого дракошу и, судя по звукам, зеленый летающий змей поливал выдуманным огнем несчастных людишек за окном.
Наталья перестроилась без поворотника и получила в ответ назидательный сигнал от недовольного водителя шкоды.
Позвонил Сергей Волков, ее новый пациент. Он говорил размеренно с властными нотками, как ему и полагается. Наталья пообещала, что скоро будет и извинилась за опоздание самым унизительным образом — через лизоблюдский комплимент.
Этого она Диме долго не простит.
Волков попал к ней через тернии общих знакомых и по совместительству являлся крупной фигурой в областном правительстве. Что ж даже сильным мира сего требуется душевная помощь. Это значило, что Наталье предстояло пройти ответственный экзамен на профпригодность, наградой за который могли стать не просто удовлетворенный пациент и хорошие деньги, но и бесценные рекомендации, которые, безусловно, помогут ей выйти в высшую лигу городских психотерапевтов. Новый офис, первые лица области, повышенная часовая ставка — все это позволит ей существенно увеличить наполняемость семейного бюджета и избавиться, наконец, от тяжелого бремени ипотеки.
Она так долго готовилась к этой встречи, бесчисленное множество раз согласовывала время с его секретаршей. И вот сейчас, из-за того, что муж задержался, она опаздывает. Мало того, Дима отговорил ее вызвать такси, пообещав успеть и все равно не успел. Как это было на него похоже. Его эгоизм вновь стал камнем преткновения в ее делах. В этот раз ценой может стать ее карьера.
Несмотря на ограничение в шестьдесят, стрелка спидометра приблизилась к сотне.
Она положила телефон на панель. Впереди идущая машина двигалась слишком медленно, Наталья резко перестроилась на левую полосу. Телефон соскользнул и упал под ноги.
— Да чтоб тебя!
— Дракоша уух. Спасайтесь человеки!
Телефон завалился за педали. Наталья нагнулась, шарила рукой под ногами.
Внезапно громкий сигнал прозвенел с правого бока. Наталья не заметила, как машина съехала с полосы. Она дернула руль в противоположном направлении. Машину неожиданно начало таскать из стороны в сторону. Наталья надавила на педаль и осознала, что автомобиль не тормозит. Педаль не нажимается, под ней лежит телефон.
Она запаниковала.
Впереди идущая машина притормозила перед лежачим полицейским. Наталья уже обеими ногами давила на тормоза, но автомобиль не реагировал. Левым боком она зацепила бампер девятки. Машина взмыла в воздух на лежачем полицейском и стукнула еще одну машину.
В ушах звенел крик Артемки. Дракоша перелетел на переднее сидение и оказался у нее на коленях. Наталья смотрела на открытую пасть и длинный высунутый фиолетовый язык.
Потом произошел удар.
Она очнулась лежа на крыше машины. Над головой висели сидения. Много чужих рук тащили ее наружу. Нога вывернулась в другую сторону, из лодыжки торчала наружу окровавленная кость.
Почему боли нет?
Дракошу она крепко держала в руке. Только он теперь совсем не зеленый. И огнедышащей головы у него теперь тоже нет. На ее месте вымазанная в крови вата, похожая на лоскуты разорванных мышц.
В глаза стучали капли дождя, холодные и тяжелые. Толпа скопилась у перевернутого автомобиля. Дверь настолько вмята внутрь, что открыть ее уже никогда не получиться. Взрослые мужчины кричали друг на друга, пытались отогнуть искорёженный метал.
Интересно, Волков согласиться перенести встречу?
Над ней скопились много лиц. Они бубнили несвязно. Зачем то пытались отобрать Дракошу.
— Это игрушка моего сына, черт бы вас подрал.
Где Артемка?
Она попыталась поднять голову. Чья-то рука придавила ее обратно к земле.
Наталья судорожно замахала руками. Костяшками пальцев угодила кому-то в лицо. Оно было гладкое и мягкое, должно быть женское.
Наталья перевернулась на живот и начала ползти. Больше ее не останавливали. Мужчины расступились перед ней и никто не осмеливался задержать виноватый взгляд.
На мокрой земле лежал Артемка. Лицо у него в крови и грязи.
Боже мой, какой он чумазый.
Волосики слиплись и лежали шмотками на лице. Она же, как раз должна была отвезти его в парикмахерскую. Наталья подползла ближе и положила голову ему на грудь. Она не шевелится. Почему она не поднимается?
— Люди! Это же мой сын. Сделайте что-нибудь!
Крик рвался из груди. Бронхи свело, она не могла дышать. Ее оттаскивали от Артемки. Она хотела сказать, чтобы отпустили, но могла только бессвязно кричать. Замыленные слезами глаза ничего не видели.
Ее отпустили. Она подползла к сыну и обняла обездвиженное тельце.
Она сделала это. Она убила его.
Из иллюминатора подмигивали огоньки на изогнутом крыле, омываемые холодным дождем. Тем самым, что смывал тогда кровь с лица ее мертвого сына. Тем самым, что смывал тень ее вины все это время.
Она отказалась принять правду, поэтому и заточила себя в темнице. Психика выдумала альтернативное прошлое, это позволяло ей дышать дальше и не наложить на себя руки. Отрицание — механизм психологической защиты, который она только, что разрушила. А как же Дима? Он повесился после похорон, на которых ее не было.
