За неполный месяц население Ванавары практически удвоилось. Среди шума и гама, захлестнувшего поселок, никто не обратил внимания на троицу очередных искателей приключений.
Погода ночью переваливала за отметку ниже ноля, а, прошедший днем ранее, дождь скрыл ледяной коркой грязевые лужи. Ноги проламывали тонкий лед и погружались в илистую липкую жижу, из которой приходилось с трудом выбираться, затрачивая кучу времени.
Медведи после летней засухи и череды пожаров ходили голодными у самых окраин поселка в поисках еды перед зимней спячкой. Их присутствие постоянно ощущалось, любой шорох настораживал и пугал. Максимов прикупил у местного эвенка охотничье ружье за бесценок и не расставался с ним не на минуту ни днем, ни ночью. Он сам назначил себя ответственным за безопасность группы.
Каждый вечер они выбирали место для лагеря на ровном, продуваемым ветром пустыре, чтобы защититься от назойливой мошкары. Устроившись, раскладывали палатки и готовили еду из консервов, а рано утром собирались и снова отправлялись в путь.
Брат указывал дорогу, ориентируясь, по его словам, на внезапно возникающие видения. Они появлялись неожиданно, как кусочки пазлов, которые он подолгу собирал воедино в своей голове, чтобы выбрать верный маршрут. Об их причинах он не заикался, а Максимов и не думал интересоваться. Они вообще старались не обсуждать произошедшие события, будто их не было вовсе. Не сговариваясь, они оба решили, что так будет лучше. Братья общались только по делу, обсуждали поход, а если темы для разговора заканчивались подолгу молчали. В холодные вечера под кукование сов и убаюкивающие крики сверчков Максимов патрулировал лагерь с ружьем, возвращаясь к костру только для того чтобы погреться или перекусить. Затем он вновь уходил на пост и допоздна наблюдал за звездами в компании таежных елей со стреловидными верхушками к небу. Никогда он не тратил на это занятие столько времени. Звезды подмигивали, перемещались, загорались ярче и тускнели. Как они для него, так и он для них просто мелкая прозрачная пыль, но что-то общее теперь связало их и не отпускало.
Люди совсем перестали смотреть на звезды, их шейные мышцы атрофировались. Бетонная коробка стала синонимом безопасности. За сто лет ничего изменилось. Мы привыкли бороться друг с другом, воюя за каждый метр общей квартиры, совершенно позабыв, что дом остается беззащитен. Один раз нас уже прощупали, второй раз они не допустят такой ошибки. Пока же человечество не готово объединиться. Оно еще молодо и, как подросток не готово принимать взвешенные решения, действуя эмоционально, основываясь на сиюминутной выгоде. Только повзрослев, ему можно будет доверить спички. Остается только надеяться, что когда это произойдет, надежды на общий огонь еще не погаснут. А пока спички должны остаться в сохранности.
Брат большую часть времени проводил с Натальей. Она почти не разговаривала и передвигалась очень медленно. Ее время от времени посещали панические атаки. Она просыпалась ночью и могла долго кричать, не осознавая где находиться. Для того чтобы ее успокоить, брат давал ей транквилизаторы. Они оказывали седативный эффект, от которого Наталья могла не просыпаться по десять часов. У костра брат постоянно разговаривал с ней, она складывала голову ему на колени, а он поглаживал ее по волосам и защищал лицо от вылетающих из костра окалин. Максимов ни разу не слышал, чтобы она отвечала.
Чум они нашли вечером пятого дня. Жилище шамана завалилось одной стороной внутрь, а все проторенные тропинки не имели свежих следов.
— Может помер? — предположил Максимов.
На входе он откинул оленью шкуру с привязанным бревном для натяжки и вошел. Через отверстие в потолке очаг завалило пожелтевшими листьями, сломанными ветками и землей. Стоял запах тухлого мяса, повсюду жужжали потревоженные мухи.
Шаман лежал прикрытый шкурами на спине с откинутой головой и закрытыми глазами. Кожа его была такой сухой и морщинистой, что напоминала затвердевший зефир.
— Нашел его? — брат заглянул в чум следом.
— Мы не успели.
Максимов решил подойти ближе к шаману и проверить наверняка. Когда он ступил на наваленные листья, его нога провалилась в яму. С грохотом он рухнул на очаг. Подсохшие листья хрустели, как чипсы.
Внезапно, шаман заорал во весь голос.
Максимов едва не лишился чувств. Старик поднялся на ноги. Выглядел он, как не живая кукла марионетка. Шаман заговорил с явным агрессивным тоном.
— Он говорит, ты оскорбил бога огня. Очаг для них святое, — перевел брат.
Максимов выбрался и отряхнулся. Он достал из рюкзака свинцовую шкатулку и открыл ее, показав Шаману. Тот всматривался слепыми глазами и твердил под нос непонятные заклинания. Затем он вырвал шкатулку и, подобно кузнечику, прыжком рванул через очаг на другую сторону.
— Нереально.
Шамана решили дождаться снаружи. Когда он вышел, то долго говорил с братом. Они спорили, шаман упрекал его в воровстве и отказывался помогать. Брат убеждал его в собственной невиновности и умолял помочь.
Шаман оценивающей походкой обошел Наталью вокруг, а потом удалился в чум готовиться к ритуалу.
Чтобы Наталья не сопротивлялась и не пугалась ей дали усиленную дозу успокоительного.
— Нам повезло, — выдохнул брат.
— Погоди еще, он может передумать. Старик то непредсказуемый.
— Шаманский танец всего лишь представление. Главное уже случилось.
— Она выздоровеет?
— Через несколько часов с ней все будет в порядке. Но мы же не скажем шаману, что не верим в его танец.
Постукивая колотушкой по старому пыльному бубну, шаман долго выплясывал древний танец бога огня и напевал заклинания. Когда он закончил, то попросил чужаков больше не беспокоить его, если они не хотят об этом пожалеть и скрылся в чуме.
Наталью уложили. Максимов с братом сидели у костра и делились друг с другом впечатлениями от увиденного.
— Если с ней все будет в порядке, то и у меня исчезнут последствия облучения в бункере. — размышлял вслух Максимов.
— Ты чувствуешь что-нибудь необычное?
Максимов пожал плечами.
— Возможно, последствия наступили бы позже. Кто знает. Или я из тех у кого иммунитет?
— Наверное.
Повисла неловкая тишина, которую развеял брат:
— Пойду спать, нужно набраться сил. Завтра в путь дорогу.
— Может быть, еще посидим? Пока полешки догорают.
Брат улыбнулся и вернулся на место.
— Больно видеть, как она страдает, — он оглянулся на Наталью. — Словно я сам мучаюсь вместе с ней.
— До того, как это случилось. Какой она была?
Этот вопрос вогнал брата в задумчивость.
— Рассудительная. Попробуй угадай, что у нее на уме. Мы как два радиоприемника поймали с ней одну волну. Так удивительно это, когда совсем не ожидаешь встретить родного человека, а он врывается в твою жизнь, и ты понимаешь, что до этого она была не полной. Ты понимаешь, каково это?
