Прекрасное и истина
…Нужно, чтобы прекрасное предшествовало истинному.
Ален
Скромно-великий Ален
(Предисловие к книге «Краткий курс для слепых»)
Ален, последний мудрец, живший на Земле в ХХ веке (ну, по меньшей мере, один из самых последних: ведь в условиях господства потребительской культуры и во времена, пришедшие на смену эпохе постмодернистского декаданса, мудрецы уже немыслимы и даже «не нужны», неуместны, а следовательно, существовать они просто не могут), французский философ, эстетик, писатель, литературный критик, культуролог, социолог, моралист, но во всех своих ипостасях – прежде всего мыслитель-поэт (или, скорее, поэт-мыслитель) был автором в высшей степени необычного труда, о неординарности которого говорит хотя бы его название – «Краткий курс для слепых. Портреты и доктрины древних и современных философов»
[68], а также то, что первоначально он был набран шрифтом Брайля. Несколько позже автор все-таки опубликовал свою работу в обычном для чтения виде. В результате «Курс для слепых» стал доступен и зрячим, или, точнее, желающим видеть.
Однако неординарность нижеследующего текста, без всякого сомнения, не исчерпывается ни тем, что он был адресован избранной группе читателей, ни несколько необычным списком имен, включенных в этот историко-философский экскурс: ведь в нем, например, отсутствуют главки, которые были бы посвящены Августину, Фоме Аквинскому, Ф. Бэкону, Гоббсу, Локку, Фихте, Шеллингу и даже Гегелю, притом что к этой фигуре Ален обращался не в одной своей работе. Да и завершается этот текст всего лишь рассказом о концепции Конта, в результате чего без соответствующего ее значимости внимания остается философия не только ХХ, но и основной части XIX столетия. В связи с этим включенное в название книги слово «современные» вызывает некоторое удивление и подталкивает к мысли, что либо для Алена современность завершалась учением Конта (или, как минимум, начиналась с него), либо себя он ощущал в большей степени современником последнего, чем Сартра, Ясперса или даже Ницше.
Однако главная особенность этой книги заключена все же в ином: те коротенькие главки, точнее своеобразные фрагменты, из которых состоят, с одной стороны, предельно сжатый обзор истории западноевропейской философии (включая XVIII в.), а с другой – достаточно развернутое изложение концепции Конта, абсолютно не похожи на хорошо знакомые нам и нередко оказывающиеся бесконечно-скучными параграфы бесчисленных работ по истории философской мысли, создававшихся (преимущественно в XIX–XX веках) и продолжающих создаваться чуть ли не во всех странах мира как значительными мыслителями, так и скромными, но безусловно эрудированными, добросовестными профессионалами – преподавателями университетов.
По сути дела, многие из этих главок представляют собой самостоятельные, утонченные и в высшей степени интеллектуальные эссе, а поэтому с полным на то основанием могут, кроме всего прочего, претендовать на статус литературных миниатюр, обладающих несомненной эстетической ценностью. И хотя «строительным материалом» для них, в соответствии с «фундаментальными» требованиями прозы, являлись самые обычные слова, миниатюры эти производят впечатление изящных и в то же время небрежных, а точнее, импровизационных, набросанных «в три карандаша» эскизов, в скупой или, вернее, лапидарной графике которых безошибочно угадывается рука выдающегося мастера – самого скромного мыслителя самого нескромного (пока!) века в истории мировой культуры – Эмиля Шартье.
Краткий курс для слепых
Портреты и доктрины древних и современных философов
[69]Предварительное замечание
Очерки, собранные в этой книге, были написаны специально для слепых людей. Они составляют несколько томов, набранных шрифтом Брайля.
Однако, как представляется и автору и издателям, подобная форма публикации не смогла в полной мере заменить обычный типографский способ.
Фалес и ионийцы
По словам Гюго, Фалес долгое время оставался неподвижным – и заложил основы философии. Мы знаем не так уж и много об этих древних мудрецах, но легенда богаче истории. Вмешательство какой-либо путаницы здесь невозможно. Все достигнутое на протяжении этого прекрасного детства сохранено навсегда. Фалес является человеком, который в поисках того места на земле, где солнце лишь один раз в году освещает дно колодца, – а существование такого места он первоначально предугадал – добрался до Египта.
[
[70]«Некоторые говорят, что он первый стал заниматься астрономией, предсказывая затмения и солнцестояния…»
[71]]
Он также был тем, кто нашел способ измерить Великую Пирамиду, предположив, что в тот момент, когда тень человека равняется росту самого человека, тень пирамиды тоже будет равна ее высоте.
[Ален, как видно, немного упрощает способ доказательства, примененный Фалесом: «Многим восхищается в тебе [фараон Амасис], в непомерный восторг привело его то, как ты измерил пирамиду – без малейшего труда и не нуждаясь ни в каких инструментах, ты просто установил палку на край тени, которую отбрасывала пирамида, касанием луча света [с вершинами пирамиды и палки] получилось два треугольника, и ты наглядно показал, что пирамида относится к палке так же, как тень к тени»
[72].] Счастлив тот – если существование подобного человека все
еще возможно, – кого подобного рода представления могут посетить вот так, без обращения к какой-либо конкретной книге. Эти замечательные открытия проливают свет и на другие сказанные ими
[Вероятно, здесь имеются в виду те счастливцы, о которых в единственном числе было сказано в предыдущем предложении.]
слова.
Все вещи состоят из воды.
[«…Большинство первых философов считало началом всего одни лишь материальные начала, а именно то, из чего состоят все вещи, из чего как первого они возникают и во что как в последнее они, погибая, превращаются, причем сущность хотя и остается, но изменяется в своих проявлениях, – это они считают элементом и началом вещей. <…> Фалес – основатель такого рода философии – утверждал, что начало – вода…»
[73].]
