Когда он вез нас обратно в город на своем сияющем внедорожнике, я забилась на заднее сиденье. Мы еще не знали, что это приключение станет для нас последним. В этот раз зашкаливало все — от самой идеи поездки до таблеток и непревзойденного гостеприимства, а затем отвратительного финала. Мы перешли все границы найденного нами нестандартного образа интимной жизни, в итоге просто-напросто лишив ее смысла.
* * *
Трудно представить, что коренастый увалень Роке увлекается психоанализом — это занятие для обладателя более утонченных пропорций или других стереотипных признаков умника (очки с толстыми стеклами, рыхлое тело, тощие белесые руки, в крайнем случае сутулые плечи). Но нет, плотное сложение, бычий загривок и мощные икры футболиста, оказывается, не помеха сложным психологическим выкладкам — типа мотивов для поиска «третьих», которые он выдвинул мне по телефону. Такое впечатление, что он пришел к этим выводам давно и держал их при себе, ожидая подходящего случая. На его крепко сбитую фигуру я в свое время и клюнула на lovehunt.com. После поездки в Буэнос-Айрес не прошло и месяца, а я уже пустилась на поиски следующего кандидата. Опасения постепенно отступали. Я уже не возражала против того, чтобы привести гостя к нам домой или, если Эсекьель передумает насчет мотеля, отправиться туда, где мы встречались с Бернардо, в мотель с двухместными парковками.
Флиртуя под вымышленным именем, я заарканила несколько десятков желающих. Приманкой служило пляжное фото в бикини, которое я обработала так, чтобы не было видно лица. Однако с каждым претендентом передо мной вставала одна и та же проблема: рано или поздно, чтобы завоевать доверие и не показаться обманщицей, мне все равно придется продемонстрировать лицо — свое и мужа — на фотографии или перед веб-камерой. Без согласия Эсекьеля я этого делать не хотела, а просить его тоже не решалась. Не из боязни получить отказ. Буэнос-айресская вылазка доставила ему удовольствие, так что он будет не прочь возобновить наши маленькие оргии дома, в Чили. Скорее, я просто старалась держаться в тени по собственной воле. Я словно приклеенная просиживала вечера у ноутбука в своем унылом офисе, болтая в чате с двумя, а то и тремя участниками сразу. Я искала партнера без устали — то ли по привычке, то ли из страха открыть глаза на уже наметившееся начало конца. Эти поиски превратились в способ связи с внешним миром, способ убежать от себя, не задохнуться в гнетущем застое. За несколько часов перед ноутбуком я проживала целое приключение и возвращалась к действительности, сбросив часть груза с души.
Роке свою фотографию, как и я, выложил без лица. Он стоял в плавках, расставив ноги и скрестив руки на груди, на фоне какого-то довольно скучного тропического пейзажа. «Как насчет кофе для двух обезглавленных?» — спросил он в своем первом послании. Поразмыслив над предложением провести ночь втроем, он почти сразу отказался. Его интересовала лично я. После обмена двусмысленностями, в котором мы подстрекали друг друга доказать свою решимость делом, он согласился выслать мне фотографию с лицом. Черно-белый снимок, где Роке стоял рядом с камерой, уперев руки в бока, и явно раздавал какие-то команды. Внешне он вполне тянул на тридцать шесть своих заявленных лет. На широком лице с жестким подбородком чернела недельная щетина. В глазах решительность. Взгляд серьезный, цепкий, жгучий, даже слегка фанатичный, нацелен на то, что находится или вот-вот появится перед ним. Из всех выложенных в Сети фотографий, таких, где человек не пытался состроить сладкую мордашку и не гримасничал перед объективом, были единицы. Роке показал себя в действии, на своем поле, в своей стихии. И хотя он привлек меня с первого взгляда, ничего бы у нас с ним не сложилось, если бы не наметившиеся в моем сознании перемены.
Прежде я напрочь отметала попытки мужчин подбить клинья лично ко мне. Что же за трещина пролегла между мной и Эсекьелем? Или просто именно в Роке было что-то такое, что заставляло меня продолжать переписку? Он завоевывал меня своим талантом и напором, беседа увлекала, делая самые неожиданные, не дающие расслабиться повороты. Свои заходы он сопровождал видеороликами с «Ю-тьюб». Бывали вечера, когда наш с ним бал-маскарад затягивался часа на два. Роке держал планку, не скатываясь на пошлости и не давя, но и не упуская возможности повысить градус напряжения. Единичное свидание его не интересовало. Мне уже попадались мужчины, не расположенные терять время, — они сразу брали быка за рога и, увидев, что я колеблюсь, моментально отключались. А Роке обхаживал меня сдержанно, без грубой лести, явно сохраняя текст нашей переписки. Особенно умиляла его манера отмечать видеороликом болеро каждый проблеск полученной от появлявшейся у него надежды после беседы со мной.
В итоге в один прекрасный день я выслала ему сделанную Эсекьелем фотографию, где я стою, опираясь на серый ствол беллото в Кебрада-дель-Агуа. Не сказать, чтобы меня побудило к этому что-то конкретное. Разговоры в чате наслаивались один на другой, образуя прочный настил, по которому можно было смело шагать через топь моих опасений. Мы создали видимость близости. Роке поинтересовался, почему я выслала именно эту фотографию, а не другую. Поскольку раньше я ему соврала насчет своей профессии, пришлось наплести что-то про ландшафтный дизайн в качестве хобби. Следующая его реплика появилась на экране не сразу.
«Я, кажется, догадался, кто ты».
«И кто?» — отстучала я немеющими пальцами.
«Амелия Тонет, ландшафтный дизайнер».
Я выскочила из чата. В голове лихорадочно крутились варианты развития событий и последствия моей опрометчивости. Самое страшное, если Роке окажется одним из многочисленных знакомых Эсекьеля, которым я уже потеряла счет. Почти каждый божий день он ездил обедать с поэтами, журналистами и писателями. Почему бы в их кругу не затесаться и продюсеру?.. Кино и литература разом перестали быть совершенно непересекающимися областями и слились воедино.
А может, Роке — приятель кого-нибудь из родных? Я мысленно перебрала всех братьев и сестер, родных и двоюродных, и прочую родню, свою и Эсекьеля, однако ни образ, ни работа Роке ни с кем у меня не вязались. Тогда я переключилась на своих друзей и клиентов, прикидывая, кто мог бы похвастаться подобным знакомством. И вдруг перед глазами блеснула улыбка одного кинокритика, работавшего вместе с моим мужем, — мы с ним пересекались на приемах. Я моментально его возненавидела, представив, как он, алчно ухмыляясь, кочует из кабинета в кабинет с вестью, что жена Барроса ищет любовников в Интернете. Или, еще хлеще, что Баррос с женой ищут третьего для оргий. Уж этот-то своего не упустит — Эсекьель из-за своего привилегированного положения всегда вызывал неприязнь у подобных типчиков: жестким расписанием не связан, в редакцию ездить не нужно, пописывает себе в еженедельную колонку, а получает больше, чем иные обозреватели и редакторы.
Я поняла, что единственный способ избежать катастрофы — убедить Роке Гарсию, чтобы держал язык за зубами. Как противник он не поддавался никакой классификации — я его уже почти желала какое-то время, мы достаточно сблизились, и в то же время он оставался совершенно чужим. Я вошла обратно в «Мессенджер», и Роке тут же спросил, что случилось, куда я пропала. Не желая выдавать своих опасений, я соврала, что вырубилось электричество. Он в ответ попросил не обижаться и поверить ему. Бояться нечего, он вполне понимает, что я осторожничаю. Все, что ему обо мне известно, он вычитал из прессы. А сады у меня получаются очень красивые.
