Моно интересовали имена других мразей убивших его брата и то, где они закопали тело. Еще Доминик задавал много других вопросов касательно отцов Бенуа и Нану. Желал в мелочах знать об их поступках. О том, как они разрушали его семью. Слушая об этом, Моно чувствовал, как его сознание окончательно черствело, но он должен был все знать. Так было правильно.
Кое-что Бенуа рассказал в призрачной надежде, что Моно после этого его отпустит. Некоторую информацию он прокричал сквозь адскую боль, которую ему причинял Доминик. А кое-что парень прошептал будто раскаяние. Так Моно узнал ответ на свой вопрос: как у у*бка хватило наглости пользоваться тем, что Нану его не помнила и добиваться ее, как девушки?
Сразу Бенуа утверждал, что очень сильно любит Нану и, несмотря ни на что, хотел отношений с ней, но позже он признался, что все дело было во взгляде девушки и в ее характере. Слишком чистая и правильная, из-за чего у Бенуа возникло чрезмерно сильное желание ее сломать. Ему казалось, что разбитой она будет выглядеть просто невероятно. Бенуа толком не мог объяснить этого, но ему нравился ее страх и боль, отображающиеся в глазах девушки. Он не мог забыть их с того события произошедшего в лагере и он признался, что изначально эти сообщения отправлял не только потому, что хотел, чтобы Нану вернулась. Бенуа вновь хотел увидеть ту боль и разбитость ее состояния.
Немного позже, когда Бенуа уже хотел умереть, лишь бы эта боль прекратилась, он рассказал еще кое-что. Он раскрыл перед Домиником продолжение той ночи, когда Бенуа и Нану в Шампиньи схватили арабы и отволокли в проулок. Леконт тогда было очень плохо и, после того, как они вернулись в особняк Бенуа, у девушки сильно поднялась температура и она вообще не могла прийти в себя. Не осознавала, что происходило и сквозь сон плакала и хрипло кричала. Будто бы от боли извивалась и стонала. Пребывала в состоянии панической атаки, а Бенуа это возбудило. При чем, настолько сильно, что он тогда не смог остановить себя. В ту ночь он многое с ней сделал, но все очень осторожно. Чтобы она не пришла в себя и не узнала. Хотя, к сожалению, по неосторожности оставил засос на шее. Опасался, что Нану утром заметит его и начнет задавать вопросы, но она, казалось, на покраснение вообще не обратила внимание. Возможно, даже не поняла, что это такое.
Она была такой чистой и от этого наивной. Просто идеальная жертва. Для Бенуа безупречная спутница жизни. Та, которая будет страдать молча, но ее боль будет такой красивой.
Сам парень не понимал, что происходило внутри его сознания. Возможно, подобное считалось психологическим отклонением, но, в конце концов, Бенуа после долгого копания в себе перестал считать нечто такое чем-то плохим. У многих есть свои фетиши. У него они были именно таковыми – ему нравилось чувствовать силу и власть, а так же внушать страх. Нану и правда идеально ему подходила. Еще с детства у нее было изувечено сознание смертью друга, а так, постепенно и очень медленно, он бы полностью подделал Леконт под себя. Она же стала никем. Ее семья развалилась и девушку вовсе выгнали из дома, а Бенуа был парнем из состоятельной и влиятельной семьи. Он был уверен, что, чуть что, сумеет закрыть рот своей будущей жене и усмирить ее. Вот только, все пошло наперекосяк, когда Нану отказалась сдавать Доминика жандармам. Она стала перечить Бенуа и больше не была такой покорной.
Это Моно делал ее такой. Из-за него она стала сопротивляться. В коем-то веке поступала не так, как по логике считалось бы правильно, а так, как она хотела, уже теперь для себя лично выбирая, что правильно, а что нет.
- Ты ее испортил, - тогда еле слышно хрипел Бенуа. Вот только, то, что он считал испорченностью, на самом деле являлось тем, что Нану наконец-то начала жить и стала такой, какой она была бы, если бы не та травма детства. Доминик вдохнул в нее жизнь, так же, как и она вдохнула ее в Моно. В этом огромном мире они нашли друг друга и сами не понимая этого, исцелили раны. Вот только, счастье неутолимо ускользало. Судьба забирала его, разрывая души.
Доминик молча слушал то, что говорил Бенуа. То, как он еле слышно и хрипло, но, тем не менее, в мельчайших подробностях рассказывал о том, что сделал с Нану той ночью. После каждого слова кровь в венах Доминика вскипала и он пропитывался чистой яростью. Такой, которая напрочь застилала сознание и пробуждала такую сильную кровожадность.
Моно понимал, что Бенуа уже хотел умереть. Все, что угодно, лишь бы прекратилась эта боль, но Доминик не дал ему так просто уйти. Смерть парня была по-настоящему мучительной.
Это был первый раз, когда Моно лишил кого-то жизни. Раньше он всегда соблюдал черту. Что же он испытал увидев перед собой тело того, кого убил собственными руками? Ничего. Моно было плевать на Бенуа. Хотя, если бы была возможность, он бы убил его еще несколько раз.
События накладывались на сознание и уродовали его. Доминик потерял себя и с каждым часом все сильнее отдалялся от своего привычного состояния. Его полностью поглотил мрак.
Моно много времени провел в подвале. За это время люди Прежана проверили кое-какую информацию и то, что они узнали говорило о том, что Бенуа не лгал. Гибель семьи Доминика это и правда дело рук отца Нану.
Еще никогда в жизни Моно не хотелось растерзать кого-то настолько сильно, как этого мужчину, но он уже давно мертв. Умер обычной смертью, но в почестях, а Доминик желал ему долгой и мучительной гибели. Моно убивал бы его собственными руками. Очень медленно раздирал бы его на части.
Об этом он думал пока сидел на ступеньках около особняка Прежана и курил. С затуманенным и изувеченным сознанием. Будучи не в себе.
Нану не следовало подходить к нему в этот момент, но она это сделала, а Доминик тогда ничего не соображал. Он горел в аду вместе со своими демонами и, в тот момент думал лишь о самом ненавистном для себя человеке. О том, кто исподтишка, трусливо убил его отца, заставил мать залезть в петлю и не дал брата нормально похоронить. Он думал об этом человеке, а перед собой видел его дочь и, перед тем, как Моно понял, что он сделал, его ладонь уже сжала шею Нану.
Бенуа был прав в одном. Леконт действительно слишком наивная. Ей нужно было убегать в тот же момент, когда Моно разжал ладонь. Не ждать того, что он сам ее прогонит. Какая же она глупая. Совершенно не имела понятия о том, как легко он в этот момент мог свернуть ей шею. Нану даже сразу не послушалась и, несмотря на то, что Доминик ее прогнал, пошла за ним, а он меньше всего на свете хотел причинить ей боль. Она единственная кто остался у него. Только ею он дорожил. Даже на себя было плевать и, если ее не станет, ему тоже дорога только на тот свет. Хотя, он был готов умереть лишь бы она жила. А ведь для него это было почти равноценно – отпустить ее подобно прощанию с жизнью, но, главное, что она будет цела.
Нану ушла, вот только легче Доминику не стало. Сознание все так же было потеряно, но нечто в голове все же болезненно всколыхнулось, в тот момент, когда Моно вернулся в свою квартиру. Нану там уже не было и без нее это место казалось по-настоящему пустым. Впервые Доминику было холодно и вид оставленной на кухне чашки с уже давно остывшим чаем разрывал сердце.
