− Ой, Полина, вы лучше расскажите, как отдохнули в Египте? Какие тряпочки привезли? − спросила Марина, та еще шмоточница. − Когда я была в Египте, купила там золотую подвеску «Нефертити». До сих пор ношу, не снимаю.
− Ты че? − встрепенулась другая продавщица, рыжая мистическая паникерша Соня. − Говорят, женщинам нельзя носить Нефертити в любом виде. Это к одиночеству. Выкинь немедленно. Или подруге подари.
Марина насторожилась. В своей богатой на события жизни она ухайдакала трех супругов, но, полагаю, как раз Нефертити тут ни при чем. После кончины третьего мужа, Марина вот уже несколько лет пребывала в поисковом режиме, а подвеска появилась у нее лишь в прошлом году.
− Ладно, не каркай, а то тебе же и подарю эту Нефертитю, − отшила она Соню, и снова обратилась ко мне. − Так что привезли, Полиночка? Показывайте.
− Ничего особенного не привезла. Подвесок точно не покупала. Несколько обычных сувениров − вот и все.
Только в тот момент я вспомнила, что так и не потрудилась распаковать сувениры из магазина неведомого Шенти.
Закрутилась. Как только самолет сел в аэропорту, телефон начал разрываться от звонков из компании «Шубка и шапка». Богдан Акопович рычал, что продавцы без меня совсем разболтались, мышей не ловят, продажи падают, и срочно требуется что-то предпринять. Дома я побросала вещи и ринулась спасать продажи. Асик плюхнулся за компьютер, и также не прикоснулся к сумкам и чемоданам. Они могли еще неделю проваляться.
Теперь мысль о запакованных сувенирах не давала мне покоя. Вернувшись домой, я едва кивнула Асику, который ради моего появления на минуту оторвался от компа, и тут же попросил есть.
Подождет.
В гостиной я вытряхнула из чемодана золотой пакет. Попыталась снять скотч с упаковок и не смогла. Упаковано насмерть. Видимо, Александр ну очень хотел, чтобы я довезла покупки домой в целости и неприкосновенности.
Пришлось взять на кухне нож. С ножом в руках работа пошла быстрее. Из вороха упаковочной бумаги и пластика на свет появились скарабей с птицей на спине, пантера и браслет.
Я убедилась, что они великолепны. Так не всегда бывает. Иногда сувениры, которые ты приобретаешь в чужой стране, в момент покупки кажутся тебе произведением искусства. А дома посмотришь − флер слетает, жалкие поделки ни о чем, только интерьер ими засорять.
Пантера, скарабей и браслет были особенно хороши и оригинальны в декорациях моей квартиры, которую ничто не связывало с Египтом. Они смотрелись здесь так, будто прилетели из другого измерения. Я разложила сувениры на стеклянной столешнице журнального столика, чтобы полюбоваться.
Статуэтку Анубиса продавец запаковал с чрезмерным усердием. Мне удалось вспороть скотч ножом, но вот снять его окончательно никак. Скотч постоянно за что-то цеплялся и к чему-то клеился. Озверев, я с силой вонзила нож в слой пластика. Нож скользнул с упругой поверхности и чиркнул мне по пальцам. Я вскрикнула и выронила орудие вскрытия.
Пострадало два пальца на левой руке. Рана не смертельная, жить буду, но мне стало обидно. Я вытерла две с половиной капли крови об упаковку, осторожно, уже не спеша и без холодного оружия, расширила надрез и извлекла из кокона статуэтку. В этот момент из ранок опять выступила кровь. Я основательно перепачкала фигурку Анубиса. Пятна крови на молочном нефрите − в этом было нечто очень неприятное.
Я поставила Анубиса на столик, затем отправилась на кухню. Членовредительство в процессе приготовления еды − это мое любимое, поэтому перекись водорода и прочая медицина всегда под рукой. Вздыхая и чертыхаясь, я обработала раны, залепила их пластырем. Потом долго искала подходящую чистую тряпочку, чтобы протереть статуэтку.
Я вернулась в гостиную, взяла с журнального столика статуэтку. И не поверила глазам.
Чудеса. На ней не осталось и следа моей крови.
Быть может, случайно стерла рукавом джемпера и не заметила? Я пожала плечами, для верности отполировала статуэтку тряпочкой и поднесла ее к лампе, чтобы рассмотреть лучше.
В отличие от других сувениров, статуэтка Анубиса несколько разочаровала меня. При покупке меня привлек нежный, с матовым свечением оттенок нефрита, которого теперь не было. Да и особенная серебряная искра в сплетении прожилок пропала. Нефрит потемнел, а прожилки стали почти черными. Возможно, камень менял цвет в зависимости от освещения? Раскосые глаза Анубиса также потеряли так поразившую меня в магазине живость. Теперь в них застыло твердое, направленное в никуда выражение, камень он и есть камень. Я вернула Анубиса к другим сувенирам на столике. Позже подумаю, куда их определить.
Пластырь на пальце покраснел: из ранок снова пошла кровь. Наверное, они оказались глубже, чем я думала. Я вернулась на кухню, чтобы остановить кровь и сменить повязку. День сегодня не задался, и вечер стал достойным его завершением.
Часть 8
На пороге кухни возник Асик. Даже не заметив мои манипуляции с пластырем и перекисью, муж ласково, но напряженно спросил, когда ужин? Подозреваю, он весь день проторчал за своим компьютером, питаясь ради экономии времени только чипсами, кофе и томатным соком. За годы брака я изучила его так называемый «ленивый рацион».
− Асик, разве ты не видишь, что я порезалась? Кровь не останавливается. Я не могу готовить ужин, − сказала я с обычной в таких случаях интонацией утомленного психотерапевта, у которого в коридоре в ожидании приема сидит дюжина острых шизофреников и один тихий маньяк.
Асик надул губы, тяжело переваривая информацию. Боюсь, без подсказки он умер бы от истощения. Так и есть: Асик запаниковал:
− Мы не будем ужинать?! − надрывно, как герой греческой трагедии, спросил он.
− Я не буду ужинать. Я. Не ты, а я. Аппетита нет. А ты будешь, − ответила я, теряя выдержку. − После работы я зашла в супермаркет. Возьми в пакете колбасу, сосиски, сыр, молоко, оливки, бездрожжевой хлеб − между прочим, трех сортов, как ты любишь. Там же овощи, фрукты. Импровизируй. Завари чай. До утра продержишься?
Асик сообразил, что перегнул палку. Он стремительно распотрошил пакет, соорудил себе многослойные бутерброды, похимичил с чайником и заваркой, составил все на поднос и отправился в гостиную уничтожать перед телевизором недельный запас продуктов. Может, когда захочет.
Вскоре из гостиной донесся его голос:
− Что за игрушки ты накупила? На столеразложены, мешают ужинать.
− Это сувениры из Египта! − крикнула я. − Сейчас распаковала. Не трогай. Потом я их куда-нибудь определю. Отодвинь в сторону. И жуй свои бутерброды. На столе полно места, на пять подносов хватит.
В гостиной заработал телевизор, как раз начинались новости. Я успокоилась: в ближайшие полчаса контакты с мужем мне не грозили. Можно спокойно позаниматься собой. Но скоро я вновь услышала раздраженный голос главы нашего вроде семейства:
