Здесь звуки от моих движений воспринимались утрированно, казалось, некто намеренно прибавляет громкости самым незначительным шумам, чтобы озадачить меня или до смерти напугать. Звуки словно бились об стену и возвращались назад. С некоторой заминкой за ними следовало эхо-шепот − мягкое, протяжное и жутковатое. Вдруг я сплю? Заснула на ходу, предположим. На самом деле я все еще спускаюсь по ступеням, сгибаясь под посохом, глаза от усталости сомкнулись и вот привиделось − образцовая могила, замкнутый земляной сосуд, место идеального забвения. Ни памятников, ни венков, примет посмертной роскоши. Существующее само по себе пространство, из которого нет выхода.
Желтые стены покрывала паутина из рисунков, во всех подробностях воспроизводящих жития Анубиса. Только рисунки успокаивали − значит, пришла по адресу. Будь у меня время, с удовольствием и внимательно рассмотрела бы изображения. Вдруг открою для себя что-то новенькое, некие пропущенные официальной мифологией эпизоды?
Сейчас меня заинтересовало другое − выкопанная посередине комнаты яма, а скорее та самая могила, только открытая, не присыпанная, как полагается, землей. Я подошла к ее краю и не без содрагания заглянула − что там?. Глубоко внизу, на дне грудой были навалены ничем не прикрытые нефритовые булыжники. Если это и есть разбитая рассерженными богами статуя Анубиса, где рука, где нога, где все остальное, понять невозможно. Все осколки одинаковые, будто вышли с конвейера. И тишина, ни одной подсказки, что делать дальше. Мастер Шенти говорил, в этой комнате я могу все что угодно оживить с помощью ключа жизни. Наверное, мне придется поднять посох, увенчанный этим самым ключом, помахать им, как Гарри Поттер волшебной палочкой, и Анубис восстанет из могилы. Однако палочку очкарика Гарри с моим посохом не сравнишь. Я выдохлась, больше не смогу оторвать эту тонну железа от земли. Однако назад пути нет, как и альтернативного плана действий.
Придется махать.
Поэкспериментируем «на кошках», то есть на моих сувенирах. Я достала из сумки пантеру и скарабея с птицей на спине, на всякий случай протерла их, как заботливая домохозяйка, словно это шаманское действие прибавит им магической покладистости. Встала на колени, приноровилась и приложила сувениры к ключу жизни на посохе. Несколько минут ожидания − ничего не произошло. Я почувствовала себя одураченной. Что я делаю не так? Я нервно потерла фигурки о ключ жизни − тот же эффект, вернее, его полное отсутствие. Их можно в пыль стереть и ничего не добиться. Кажется, Шенти упомянул «птицу-душу», которая поможет преобразить все остальные сувениры? Я прикладываю к ключу жизни скарабея, существо сугубо земное, а надо бы птицу, способную воспарить, как душа? Черт ногу сломит в их магии, до всего надо доходить собственным умом, догадываться, экспериментировать. Никто не желает снабжать подробными инструкциями. Есть только общая канва, а в деталях поступай как знаешь. Если случайно в ходе эксперимента отдашь концы, никто не заплачет. Интересно, каким образом должны сувениры преобразиться, впервые задумалась я. Вдруг результаты превращений мне совсем не понравятся, а удирать некуда?
Я деловито перевернула статуэтку, и дотронулась до ключа жизни другой стороной, птицей, с непроницаемым видом восседающей на спине скарабея.
В тот же момент из моих ладоней, чиркнув по пальцам живыми перьями, выпорхнул самый настоящий, живой сокол. Превращение было столь неуловимым и стремительным, что от неожиданности я вскочила, подняв с земляного пола тяжелую вековую пыль. Сокол сделал несколько кругов под потолком, словно выжидая, пока я прочихаюсь.
Из-под потолка сокол спикировал к фигурке пантеры, потом коснулся крыльями скарабея, и вновь ушел под потолок. Все остальные превращения − неуловимые для глаза − произошли одновременно.
Фигурка пантеры превратилась в настоящую грациозную пантеру. Ее иссиня— черная шкура блестела, мускулы переливались при каждом движении. Пантера сразу предупредительно зарычала и ощерилась, демонстрируя в оскале тонкие лезвия клыков.
У меня едва не остановилось сердце. Однако эта большая кошка, сменив гнев на милость, прыгнула ко мне и подставила голову, чтобы я погладила, совсем как игривый котенок. Не без опаски, но я сделала это, ощутив прикосновение теплого шелка. Пантера благодарно лизнула мою руку.
Каменный скарабей превратился в большого блестящего жука с богатой резьбой на бронзовых крыльях. Жук подбежал к моим ступням − и обернулся великолепными доспехами. Золотые, украшенные выпуклым узором пластины, быстро поднимаясь от ступней, по голеням и бедрам к груди, как вторая кожа, закрыли ноги, руки, все тело до подбородка. Я откуда-то знала, что эти невесомые, сохраняющие свободу движения доспехи ничем не пробить, хоть они и золотые. Пожалев, что под рукой нет зеркала, как в примерочной, я легко и бодро прошлась туда сюда, привыкая к новым ощущениям. Совершив несколько кругов под потолком, сокол, на мгновение испугав меня, сел на голову − и обратился в шлем, закрывший не только лоб, но и шею.
Ни усталости, ни страха, ни сомнений − я чувствовала себя почти всемогущей и немного от этого захмелевшей, словно опустошила целый погреб шампанского брют. Появилась уверенность − если взбредет в голову ткнуть пальчиком в пирамиду Хефрена, та разлетится в пыль. Божественное чувство новой силы и озорного всемогущества. Никогда прежде ничего подобного не испытывала. К моим пяткам словно приделали пружинки, а в руках заработал ядерный реактор.
− Ну ладно, − довольно рассмеялась я и легко подхватила с земли железный посох, поднять который всего пять минут назад даже не мечтала. − У меня есть оружие, поддержка Ра, сила, защита и удача скарабея. Предположим, мне это нравится. Что дальше?
Проснулась жажда подвигов и свершений. Показалось, что теперь все должно пойти как по маслу. Я подошла к могиле Анубиса и уверенно опустила в нее посох, чтобы дотронуться ключом жизни до нефритовых обломков.
Из ямы вырвался сноп зеленого света, который меня ослепил. Я испуганно отступила от фейерверка, чтобы он не спалил меня. Искры осели на земляной пол и погасли, однако ничего существенного не произошло. Мы с пантерой уселись у края могилы и озадаченно уставились вниз. Могила была пуста, ни одного булыжника. Неужели от прикосновения ключа жизни они дружно сгорели?
− Пантера, ты что-нибудь понимаешь? − спросила я у кошки. Другого собеседника у меня все равно не было.
Неожиданно пантера сдавленно зарычала. Шерсть на загривке вздыбилась. Она уставила свои расширившиеся янтарные глаза куда-то за мое плечо.
Только теперь я поняла, что слышу за спиной тяжелое дыхание. Полное ощущение, что в комнате есть нечто огромное, живое, но взглянуть нет сил, так страшно. Не смея поднять глаза, я медленно обернулась. Надо взглянуть − вопреки всем страхам, с ужасом и надеждой, ведь я так долго шла сюда, наверняка, не для того, чтобы сдрейфить на последнем шаге. Смотри, Полина, ты можешь.
Громадные ступни человека и зверя, ноги, забранные повторяющей рисунок мышц броней, мощные кисти рук, узловатые пальцы с нефритовыми когтями-лезвиями, в руках широкий серебряный меч, великолепный торс и − да, это он, встречаем! − голова шакала. Или собаки? Собаки умеют улыбаться. В молочно-зеленом сиянии, метра три ростом, Анубис улыбался − хитро и самодовольно, совсем как простой пацан, для которого предел мечтаний − произвести впечатление на неопытную девчонку.
