— Что я только что увидел, балеринка?
Голос хриплый, а одежда пропахла дымом сигарет.
Как наяву, вижу его прищур, с которым он наверняка смотрел, как мы с Розенбергом замерли посреди залы, а после, перекинув сигарету в угол рта, все с тем же прищуром подхватил свободной рукой металлический уголок и зашвырнул его.
— А не нужно было исчезать, Кай. Почему ты не дал мне знать, что ты на свободе?
Он не сдвигается.
Так и стоит за моим правым плечом, и вся моя левая половина тела давно закоченела, а правая — наоборот горит, как будто я прижимаюсь к раскаленному боку печи.
— Напомнить, какой у тебя сотовый оператор, балеринка?
«А причем здесь это?» чуть не вырывается у меня, а потом до меня доходит.
Отец.
Разумеется, мой телефон подключен к его оператору.
А значит, он обеспечил меня не только физической изоляцией в Академии, но и полной цифровой.
— Он внес мой номер в черный список, — говорит Кай. — А еще пресек любую возможность связаться с тобой. Список неизвестных номеров, которые звонят тебе, тут же доставляют прямо ему. И я не уверен, что он не включил тебе прослушку, балеринка.
— Неужели не было другого способа?
— Как видишь, нет. Сюда я проник потому, что больше не мог без тебя. На свой страх и риск. Если меня найдут или заметят, то опять вызовут ментов. Хотя вижу, что зря я пошел на такой риск. Раз уж ты с Кудряшом лижешься у меня на глазах.
Злые слова Кая щекочут мою шею, заставляя трепетать выбившиеся из пучка локоны.
Кожа на шее покрывается мурашками, а возбуждение иррационально наполняет тело, игнорируя неподходящее место, время и ситуацию.
Мне недоставало его рук, поцелуев и близости. А теперь он так близко, но по-прежнему так далеко.
— Ты бы так и продолжил шастать по крышам, если бы я не поцеловала его.
— Я ждал подходящего случая, чтобы открыться тебе, но оказалось, что у тебя проблемы с терпением.
Он делает еще шаг и становится еще ближе. Бедром касается моей ноги, а я уже мечтаю о том, чтобы снова распахнуть окно и позволить ледяному ветру охладить меня.
Кай кладет руку мне на талию и прижимает к себе. Наклоняется и кусает в шею, так что я ахаю и дергаюсь, пытаясь вырваться.
А он оставляет метку на моем теле, как будто ему это позволено.
— Может, Кудряш преуспел не только в поцелуях, балеринка?
Я шиплю, и Кай зализывает место укуса.
— Я не успел сказать это, так что сделаю сейчас. Я без ума от тебя, балеринка. И хочу с тобой встречаться. Быть твоим парнем. Единственным, поняла меня? Молодец, хорошо вывела меня на эмоции, но терпеть Кудряша рядом с тобой я не намерен. Танцуйте, сколько влезет, но чтобы после тренировок ты на него не смотрела так, как сейчас. И уж точно не лезла целоваться.
— А не то что?
— А не то пусть заказывает себе запасную челюсть, Юль. Пожалею, раз уж он танцор. Только без зубов оставлю, если тебя коснется.
Рука скользит по моей талии.
Кай откидывает кардиган, цепляет эластичную футболку и пробирается под одежду.
Я с трудом могу устоять на ногах, когда он прибавляет еще и поцелуи. Целует меня в шею, в скулы, в плечо. Покрывает поцелуями каждый сантиметр оголенной кожи, до которой может дотянуться.
Я дрожу, теряя связь с реальностью. Горячие сны не сравнятся с ощущениями, которые он способен дарить на самом деле.
— Ты не ответила, — шепчет он. — Будешь моей девушкой?
— Я еще не решила.
Пальцы впиваются в мою талию.
Поднимаются выше по животу к груди, стянутую спортивным лифом. Кай отводит в сторону и его. Перекатывает между пальцами ставшие твердыми соски, пока второй рукой тоже пробирается под футболку.
— Ты опасный… — говорю через силу так, чтобы голос звучал ровно. — То и дело пропадаешь… Что за парень из тебя выйдет? Хлопот с таким, как ты, не оберешься.
Он прижимает меня вплотную к себе, пока одной рукой ласкает мою грудь, пальцы второй уже пробегают по кромке спортивных лосин.
— Обещаю, я буду очень хорошим парнем…
— Да брось, цветы мне и то всего один раз дарил.
Кай вдруг замирает.
Останавливается, словно борется с самим собой. Удивлена, что разговор о цветах задел его так сильно.
И даже не рада, что сама его начала. Я хочу его руку ниже, сейчас, хочу его так сильно, что моментально теряю голову.
Руки на моем теле снова приходят в движение. С чем бы он ни боролся, видимо, сейчас я услышу обещания, что цветы я буду получать часто и много, но Кай молчит.
— Так что там с цветами?
— Цветы будут. От меня.
Он продолжает ласкать мою грудь, а второй рукой наконец-то приспускает немного мои тугие лосины.
Холод тут же кусает оголенную кожу бедер, но прикосновения горячей ладони согревают. Сердце бьется невпопад, когда Кай проводит ребром ладони между моих ног.
— Только я тебя целовать буду, ясно? — зачем-то повторяет он, а я моментально вспоминаю его язык и глубокие поцелуи. — Везде. Только я.
Кай водит пальцами по трусикам, и я прикусываю щеки.
Сжимает мой сосок так, что меня прошивает наслаждением. Откидываю голову назад, затылком касаясь его плеча.
Он накрывает мои приоткрытые губы поцелуем, обдает мятным после жвачек дыханием.
— Не дразни меня, балеринка, — шепчет он прямо в мои губы. — Ты только моя, и ради тебя я горы сверну, поняла? Только не дразни и не позволяй другим делать больше, чем могу я.
Он целует меня, не давая ответить. Отводит в сторону влажное белье и проводит наконец-то пальцами. Я стону в его рот, а он посасывает мой язык, а после вводит в меня палец.
Я плавлюсь в его руках. И до сих пор стою на ногах только благодаря его крепким объятиям и твердой груди, в которую упираюсь, как в стену.
Вскрикиваю, когда ощущения внизу живота становятся острее.
Сильнее.
Ярче.
Цепляюсь за его руку, не понимая, о чем прошу — остановиться или двигаться быстрее. Размеренные движения его руки доводят до помешательства.
Желание переполняет тело. Кажется, брось спичку, и я сгорю дотла. От стыда, в том числе. Из-за того, с каким развратным звуком проникают в мое тело его пальцы.
Передо мной окно, через которое видны классы, в которых еще идут тренировки. Пусть меня и скрывает расстояние и темнота чердака, но запретность происходящего просто сносит крышу.
Открытое пространство и знакомая Академия заводят еще сильнее.
