— Нормального ответа не будет? Почему ты собираешь вещи, Кай?
— Искал твой подарок, — отвечает он, не моргнув глазом.
Ложь? Он лжет мне? Разве он не обещал больше не делать этого?
— Подарок?
— Новый год же.
Я киваю. И вспоминаю про свой подарок. Теперь он кажется глупым и неуместным, хотя поначалу считался идеальным. Лучше бы я ограничилась дезодорантом. Дарить его сейчас было бы уместней.
Кай действительно достает из рюкзака коробочку, при виде которой мои глаза лезут на лоб.
— Открывай.
На бархатной подушечке вижу хрупкую подвеску в виде крылышек.
— Бабочка? — непонимающе переспрашиваю я.
Я была готова увидеть балерину, пуанты, что угодно. Почему крылья?
— Фея, — отвечает он хриплым голосом. Тянет за шнурок, поглаживая блестящие крылья пальцем. — Ты, Юль, как фея. Та, ради которой ты столько репетируешь. Твой выпускной спектакль. Прости, забыл, как ее зовут.
— Сильфида.
— Точно. Можешь не носить, если не нравится… Знаю, что это просто бижутерия…
— Мне нравится.
Поднимаю распущенные волосы, обнажая шею, и Кай завязывает шнурок на моей шее. Тонкие блестящие крылья ложатся точно в вырез платья.
Я представляла себе этот вечер иначе, и теперь не знаю, как выкручиваться с ответным подарком.
— У меня тоже есть для тебя кое-что… — говорю срывающимся голосом.
Кай задумчиво кивает, снова делая глоток вина. Подхожу и отбираю у него бокал. Утопить свое горе не выйдет. Может, в моем подарке все-таки будет хоть какая-то польза.
— Расстегни мое платье.
Кай вскидывает одну бровь.
— Я пил, Юль. Не надо.
Тогда выйдет, что я ничего ему не подарила. Дергаю молнию своего платья, и ткань падает к моим ногам. Под платьем у меня самое эротичное белье, какое я только смогла найти на свой размер. Прозрачный лиф, пояс для чулок, сами чулки и очень тонкие трусики. Почти ниточки.
— Я думала, вечер пройдет иначе… И хотела сделать тебе сюрприз.
Кай пытается смотреть мне в глаза, но взгляд неминуемо соскальзывает ниже. На все, что ниже моего лица.
— Дай мне пять минут, — вдруг говорит он.
В каком смысле?
— А сама иди под одеяло.
Чего?!
— Не то замерзнешь, — Кай распахивает окна, впуская морозный воздух. Сбрасывает с себя свитер, штаны, оставаясь только в боксерах. — Я быстро в холодный душ. Ты еще не под одеялом? Мне нужен холод, чтобы хоть чуть-чуть протрезветь, а ты замерзнешь.
Он даже говорить стал быстрее. И по-моему, уже протрезвел, стоило ему увидеть мое белье.
***
Стою под ледяным душем, надеясь, что холод выбьет из меня последнюю дурь. Но выводы сделаны. И уже давно.
Спасибо, мама.
Хотя… Она просто указала мне на мое место. В очередной раз. А если она еще и узнает про долг, а потом про нас с Юлей… Все закономерно. Я слишком долго пускал свою жизнь под откос, чтобы в одно мгновение она могла сама собой исправиться.
Мне и отвечать.
Выхожу босиком в одном полотенце в собственную спальню, где так холодно, что зуб на зуб не попадает. Балеринка сдержала слово, лежит на кровати и сверкает глазищами из-под одеяла. Контраст порочного белья на ней, о котором я знаю, и невинности в этих растрепанных волосах на лице без косметики мгновенно бьет в голову. Сильнее любого алкоголя. Круче любого наркотика.
Закрываю окна, откидываю в сторону полотенце с бедер. Юля смущается, но смотрит на меня с еще большим жадным любопытством.
Сейчас ее взгляд ощущается, как раскаленная спичка, поднесенная к моей обнаженной коже. Ступаю к кровати, но она выскальзывает из-под одеяла на долю секунды раньше. Предвосхищает мое движение. Запрокидывает голову, глядя на меня, и медленно облизывает губы.
Если и есть что-то в этом мире, о чем я обязательно буду вспоминать за мгновение перед смертью, то вот эту картину. Как горят ее глаза, как вспыхивают стыдом щеки, но как она отбрасывает волосы за плечи, а после ведет руками по моим бедрам медленно, нерешительно, сжигая дотла любые предохранители, которые помогали бы мне выстоять перед соблазном. Я готов наброситься на нее, но напарываюсь на блеск крылышек на ее груди, как на острый клинок, вогнанный прямо в сердце.
Чертов смертный принц не должен касаться феи.
В этот момент ее губы смыкаются на моем члене.
Запрокидываю голову, не в силах сдержать громкого стона, когда она дразнит меня кончиком языка. Меня разрывает на части, и я ударяю бедрами сильнее. Она давится, кашляет, а в глазах мгновенно вспыхивает испуг.
Прости, фея.
Как и чертов принц, я тоже эгоист.
Опрокидываю ее на кровать, накрывая телом. Не могу смотреть в ее глаза, поэтому целую в щеки, губы, закрываю ладонью ей веки.
На ней лучшее белье, которое я когда-либо видел. И может быть, лучше уже и не увижу. Другой такой, как Юля, не будет.
Она ерзает, стонет, касается меня руками. Знаю, балеринка. Ты хотела, чтобы это выглядело, как подарок. Но ты и представить не можешь, сколько улыбок ты уже подарила мне. Их было бы вполне достаточно.
Отвожу в сторону трусики, чтобы ее подготовить, но она снова обыгрывает меня. Обхватывает член пальцами, направляет в себя, а после приподнимает бедра, как никто ни разу не делал до нее, и сама насаживается.
От неожиданности я охаю и едва не падаю на нее сверху.
— Это что такое? — шиплю.
— Ты портишь мне подарок! — цедит в ответ.
Толкает в грудь, стараясь опрокинуть меня на спину. Сдаюсь и перекатываюсь сам, и она, довольная, устраивается сверху. Отбрасывает в сторону кружевной лифчик, обнажая всю себя, и приподнимается.
А потом делает бедрами неуловимое движение и опускается.
Ох.
Ее бедра движутся так, что стоны сыплются из меня вперемежку со сдавленными матами. Она танцует, верхом на мне, руками упираясь в мою грудь, и единственное, что я могу сделать и что она позволяет мне делать, это ласкать ее в ответ.
Восьмерки, полукруги — сейчас я в полной мере могу оценить ее спортивную подготовку и способности к классическому танцу.
— Хорошо, Дмитриева, а теперь заново! — выдыхаю ей в губы, копируя интонации доставучей преподавательницы.
Резко сажусь и, обхватив ее за бедра, насаживаю на себя. Юля впивается ногтями в мои плечи и громко стонет. Но веду я недолго. Она находит точку опоры и снова двигается так, что у меня мигают звездочки перед глазами.
Это лучший подарок, балеринка, вот только… я его недостоин.
