Завтра эта новая работа может явиться в форме, которую мы не привыкли считать работой. Обратите внимание, что Ник сказал «мы не лишимся работы», а не «мы не лишимся рабочих мест». Часть проблемы заключается в том, что «рабочее место» – это искусственная конструкция, которая управляется и распределяется корпорациями и другими учреждениями, в которые люди должны подавать заявки на участие в выполнении работы. Предполагается, что финансовые рынки вознаградят людей и корпорации за выполнение необходимой работы. Но, как мы рассмотрели в главе 11, сегодня наблюдается растущее несоответствие между тем, что поощряют финансовые рынки, и тем, что нужно экономике.
Именно это имел в виду Кейнс, говоря об «огромной аномалии безработицы в мире, полном желаний». Поскольку корпорации имеют иные мотивы и ограничения, нежели отдельно взятые люди, существует вероятность, что корпорация не может или не хочет предлагать «рабочие места», даже если отчаянно нуждается в «работе». Из-за сложившейся структуры занятости в смутные времена компании не решаются нанимать рабочих, пока не будут уверены в потребительском спросе. И из-за давления со стороны финансовых рынков компании часто видят краткосрочное преимущество в сокращении уровня занятости, поскольку повышение цен на акции приносит владельцам большую прибыль, чем реальное трудоустройство людей для выполнения работы. В конце концов рынок (теоретически) все расставит на свои места и корпорации снова смогут предлагать рабочие места желающим. Но существует много ненужных трений и последующих негативных побочных эффектов – того, что экономисты называют «внешними факторами».
Мы видели, как технологические платформы создают новые механизмы, с помощью которых людям и организациям легче находить работу, – формируют более эффективный рынок труда. Вы можете утверждать, что это один из ключевых факторов, лежащих в основе революции услуг по требованию, в которой участвуют такие компании, как Uber и Lyft, DoorDash и Instacart, Upwork, Handy, TaskRabbit и Thumbtack. Недостатки этих платформ в обеспечении стабильного дохода и системы социальной защиты не должны помешать нам увидеть их достоинства. Нам необходимо так усовершенствовать эти платформы, чтобы они действительно служили интересам людей, которые с их помощью находят работу, а не пытаться повернуть время вспять к структуре гарантированного трудоустройства 1950-х годов.
Также существует задача для руководства: правильно определить работу, которую нужно выполнить. Вспомните, что сделал Илон Маск, чтобы простимулировать создание новых отраслей промышленности при помощи Tesla, SpaceX и SolarCity.
Подобно Илону, я считаю, что изменение климата придется уже на наше поколение и станет следующим испытанием после Второй мировой войны, пришедшейся на поколение наших родителей, дедушек и бабушек, которое мы должны встретить во всеоружии, чтобы не столкнуться с тяжелыми последствиями. Но именно преодолев испытания, мы сможем построить лучшее будущее. Уже ясно, что преобразование нашей энергетической инфраструктуры обеспечит для людей великое множество хорошо оплачиваемых рабочих мест, но также ясно, что огромную роль будут играть технологии. К примеру, в центрах обработки данных уже радикально повышают энергоэффективность благодаря искусственному интеллекту. Как нам переосмыслить и перестроить наши электрические сети, чтобы они стали децентрализованными и адаптивными? Как нам применить беспилотные транспортные средства для перепланировки наших городов, сделать их более экологичными, здоровыми, более пригодными для жизни? Как нам применить искусственный интеллект для составления прогноза все более непредсказуемой погоды, защитив наше сельское хозяйство, наши города и нашу экономику?
В 2016 году Марк Цукерберг и Присцилла Чан объявили о том, что они финансируют инициативу, целью которой является излечение всех болезней в течение жизни их детей, – это еще один пример дерзкой мечты, которая превосходит слабое воображение современного рынка. Трудно себе представить, что ИИ и машинное обучение не будут играть главную роль в стремлении к этой амбициозной цели, наряду с растущей концентрацией ученых на генетике и биологии человека. ИИ уже применяется, чтобы анализировать миллионы рентгеновских снимков на немыслимом для человека уровне разрешения и точности, а также помогает врачам идти в ногу с потоком медицинских исследований на уровне, который недостижим для человека-практика. Также трудно себе представить, что для людей существует недостаточно много работы по искоренению болезней и инвалидности в мире.
Рынки не безгрешны. Правительство может играть определенную роль в их развитии, как это было с Интернетом, GPS и проектом «Геном человека». Эта роль не ограничивается только инвестициями в фундаментальные исследования или проекты, требующие скоординированных усилий, выходящие за рамки возможностей даже самых крупных коммерческих организаций. Правительство также должно справляться со сбоями рыночного механизма. Сегодня экономику может душить недостаток ресурсов общего пользования, явное злоупотребление со стороны коммерческих организаций или ошибочная функция приспособленности финансовых рынков и плохие карты экономистов.
Но изменения могут и должны начаться с корпоративных «должным образом рассмотренных корыстных интересов». Джефф Иммельт, преемник Джека Уэлча на посту генерального директора General Electric, отказался от чисто финансовых расчетов старого образца и вновь заявил об обязательствах компании «решить сложнейшие в мире задачи». Как он сказал на организованном нашей компанией саммите 2015 года Next: Economy, для всех нас первостепенной задачей должна стать борьба с нехваткой хороших рабочих мест по всему миру: «Мы должны инвестировать в это новое поколение трудоспособных людей и в те навыки, которые им необходимо развить. И в этом состоит задача как школ, так и компаний». То есть одной из ключевых задач большой компании является создание хороших рабочих мест, а не только получение прибыли или даже создание отличных товаров. Руководители не могут просто жаловаться, что не могут найти нужных людей. Они должны взять на себя ответственность за обучение людей, которые им нужны для будущих профессий. «Если и будет существовать конкурентоспособная рабочая сила, – резюмировал Джефф, – мы будем стоять на передовой ее создания».
Вопрос заключается не в том, будет ли достаточно работы, а каким образом наиболее справедливо распределить доходы от роста производительности, которая стала возможной благодаря WTF-технологиям эры, которую Эрик Бринолфссон и Энди Макафи называют «второй эрой машин».
Сокращение количества рабочих часов при сохранении уровня заработной платы является одним из основных способов, с помощью которого преимущества повышения производительности обычно получают более широкое распространение. В 1870 году средний американец (мужчина) работал 62 часа в неделю, к 1960 году это время сократилось до чуть более 40 часов и с тех пор находится примерно на том же уровне. Однако наш уровень материального благосостояния намного выше, чем был тогда. Количество неоплачиваемой работы по дому (которую в большинстве случаев выполняют женщины) снизилось еще более резко: с 58 часов в 1900 году до 14 в 2011 году. Один из ключевых вопросов состоит в том, почему количество оплачиваемых рабочих часов за последние пятьдесят лет не снизилось, в соответствии с увеличением продуктивности работы по дому. Можно сделать вывод, что подключение женщин к оплачиваемой внешней трудовой деятельности, а затем получение глобального доступа к рабочей силе в странах с низкой заработной платой, а также прямые законодательные действия привели к ослаблению рыночной власти работников, что позволило компаниям распределять излишки корпоративной прибыли вместо того, чтобы уменьшить количество рабочих часов и выплачивать более высокую почасовую зарплату, как это было в прошлом.
