Поддельные новости – это желтая пресса. Маргинальная, бывшая когда-то предметом насмешек. Как случилось, что она смогла сыграть такую большую роль в формировании нашего общего будущего?
Как минимум президентские выборы 2016 года в США продемонстрировали то, что Эли Паризер назвал «пузырем фильтров», в полной мере. Алгоритмы социальных сетей, основанные на «лайках», показывают людям больше той информации, на которую они реагируют положительно, подтверждая их предубеждения, усиливая их убеждения и подталкивая их общаться в Интернете с единомышленниками. Газета Wall Street Journal создала познавательный сайт под названием Blue Feed/Red Feed («Синяя новостная лента/Красная новостная лента»), который использовал исследовательские данные социальной сети Facebook о политических предпочтениях ее пользователей для создания параллельных прямых трансляций гиперпристрастных историй, которые преподносятся каждой группе. То, насколько разными оказались новости, которые показываются «крайним либералам» и «крайним консерваторам», шокирует. Я и сам испытал это на себе на примере статей, которые пересылались мне консервативными членами моей семьи, и прогрессивных статей, которые я пересылал им в ответ. Мы живем в разных мирах. Или, может быть, мы просто живем в новом мире «постправды», где эмоции имеют большее значение, чем факты.
Важную роль сыграла не только демократизация распространения средств массовой информации, но и демократизация создания этих массмедиа. Колин Мегилл, основатель pol.is, службы, ориентированной на создание более открытого общественного диалога, рассказал мне, что его мать, врач по профессии, которая всю свою жизнь боролась с дискриминацией на работе, сомневалась по поводу Хиллари Клинтон, и в особенности на нее повлияло видео, в котором утверждалось, что ее помощница, Хума Абедин, была членом организации «Братья-мусульмане», – видео, которое включилось автоматически после того, как она смотрела записи ночного эфира на YouTube.
«После этого я долго думал по поводу своего разговора с мамой и пришел к единственно возможному объяснению, – сказал Колин. – За всю свою жизнь она привыкла, что абсолютная ложь не попадает в новости. За это отвечали редакторы. Идея о том, что высококачественный контент, которым поделились миллионы людей, может не содержать ни малейшего зерна истины, действительно не вписывалась в ее матрицу вероятностей». Мысль о том, что видео могло быть создано анонимным сторонником Трампа, просто не являлась частью ее ментальной карты.
По данным некоммерческой организации Pew Research, 66 % американцев узнают новости через сайты социальных сетей, из них 44 % – только через Facebook. Многое из этого контента может поступать из традиционных средств массовой информации через ссылки, которыми делятся в социальных сетях, но также многое создается самой платформой или приходит с новых гиперпристрастных сайтов, таких как те, что были состряпаны македонскими подростками ради прибыли, или исходит от крайне правых или крайне левых политических организаций. Не говоря уже о таких организациях, как ИГИЛ
[7], которая успешно пользовалась социальными сетями для вербовки террористов, или о роли пропаганды, спланированной или усиленной Россией, с целью повлиять на результаты президентских выборов в США. Как сказал мне один правительственный чиновник США, который пожелал остаться анонимным: «Мы не сражаемся в первой кибервойне. Она только что закончилась. И мы уже проиграли».
Алгоритмическая игра «Поймай крота»
Во многих отношениях растущее влияние фальшивых новостей – это страшная история об алгоритмах, с которыми что-то пошло не так, о цифровых джиннах, которым были даны плохо сформулированные инструкции, таящие в себе катастрофические последствия. Этот вопрос стоит изучить, даже несмотря на то, что на момент публикации этой книги Facebook и Google проделали огромную работу по решению проблемы в ее нынешней интерпретации.
В последующей статье Facebook, неделю спустя после своих пренебрежительных комментариев, Марк Цукерберг признал, что фальшивые новости – это проблема и что Facebook работает над ее решением. Решение, которое он предложил, состояло в том, чтобы предоставить «сообществу» больше инструментов для сигнализации о том, что они считают истинным, а что ложным. Я встречался с Марком за несколько недель до выборов по поводу связанной с этим проблемы, которая заключалась в том, каким образом Facebook может дать своим пользователям возможность высказываться в отношении норм и ценностей общества. Остро ощущалось его желание сделать Facebook нейтральной платформой, на которой ее пользователи могут общаться и делиться информацией. В завершении своей статьи о фальшивых новостях и выборах он отметил: «По моему опыту, люди хорошие. И даже если вы не ощущаете этого сегодня, вера в людей в долгосрочной перспективе приводит к лучшим результатам».
Эта вера в то, что контроль над фальшивыми новостями – забота пользователей, а не платформы, сформировала реакцию Facebook на кризис. Марк написал: «Мы уже начали работать над тем, чтобы дать возможность нашему сообществу отмечать заведомо ложные сообщения и фальшивые новости, и мы можем сделать гораздо больше. Мы добились прогресса, и мы будем продолжать работу над этим ради дальнейших улучшений». Пока что все идет хорошо.
Он акцентировал роль пользователей Facebook в поддержании правопорядка на сайте: «Я уверен, что мы сможем найти для нашего сообщества способ рассказать, какой контент является наиболее значимым, но я считаю, что мы должны быть крайне осторожны с тем, чтобы самим не выступать в роли определителей критериев истины». Он верно отметил, что «сложно определить «истину». В то время как некоторые заведомо ложные сообщения могут быть полностью опровергнуты, большая часть контента, в том числе из формальных источников, часто берет за основу правдивую идею, но некоторые детали передает неверно или опускает. Еще большее количество статей выражает мнение, с которым множество людей не согласится, и будет отмечать их как неправильные, даже если они построены на фактах.
Однако сам факт внутренних дебатов на таких платформах, как Facebook и Google, по поводу их ответственности за контроль над фальшивыми новостями – это не просто предостережение о том, что необходимо исправить эту ситуацию. Это также предупреждение по поводу создания правового прецедента. Закон о защите авторских прав в цифровую эпоху (Digital Millennium Copyright Act – DMCA), принятый в 1998 году, освободил поставщиков интернет-услуг и других онлайн-посредников от ответственности за нарушение авторских прав на основании того, что они являются нейтральными платформами, которые просто позволяют пользователям публиковать то, что они хотят. Они больше похожи на стену, на которой пользователи могут наклеивать листовки, чем на издателя, который выбирает, что публиковать, и должен придерживаться более высоких правовых стандартов. Этот аргумент в пользу «нейтральности платформы» занимает центральное место в существовании интернет-услуг. Без него Google будет нести ответственность за каждое нарушение авторских прав, сделанное любым пользователем, оставляющим сообщения в Интернете, просто за то, что включает этот контент в индекс поиска. Аналогичным образом будут нести ответственность Facebook, Twitter, YouTube или Word-Press, если какой-либо пользователь разместит нарушающие авторское право материалы. Аналогичную правовую защиту, в качестве дополнения, можно распространить на другие виды контента, размещаемого пользователями. Для своих пользователей сервис является платформой, а не контент-провайдером. Ни один онлайн-сервис не желает ломать эту защитную стену.
