— Нормальное.
— Ничего не напоминает?
Джессика взяла меню и принялась изучать блюда. У нее заворчало в животе, и она вспомнила, что с утра успела только выпить кофе. Итак, выбор у нее был простой. Или она заказывает большой завтрак и волнуется, не начнет ли Холлидей осуждать ее за прожорливость, или останавливается на омлете, а потом заезжает куда-нибудь за бургером.
— А что должно напоминать? — спросила она.
— С девяносто второго года тут мало что изменилось, — буднично заметил Холлидей, — я думал, это натолкнет на кое-какие воспоминания.
У Джессики по спине пробежали мурашки. Она нервно сглотнула и опустила меню. Холлидей смотрел прямо на нее, слегка свесив голову набок.
— Что-что? — переспросила она.
Алисия Лавелль была здесь незадолго до смерти своей матери? Холлидей догадался, кто она такая? Он что, издевается?
— «Бешеные псы», — прокомментировал Холлидей.
Джессика тупо посмотрела на него.
— Там есть такая сцена, — объяснил журналист, — когда герой Стива Бушеми, мистер Розовый, отказывается оставлять чаевые, а остальные начинают его стыдить. Ее снимали именно тут, в этом ресторанчике. Поверить не могу, что уже двадцать пять лет прошло.
— Я не смотрела этот фильм.
— Не смотрела «Бешеных псов»? — скептически переспросил Холлидей. — Но это же классика. Не знаю, подружимся ли мы, если ты его не видела.
— А я и не знала, что мы уже подружились.
Холлидей слегка покраснел и перевел глаза на меню.
— Я беру большой завтрак. Ты?
— То же самое.
Он одобрительно кивнул.
Приняв у них заказ, официантка принесла две бутылочки диетической колы. Еще несколько минут они в неловкой тишине потягивали напитки, но затем Холлидей заговорил вновь. Джессика с нетерпением ждала этой минуты.
— Так твоя клиентка — Алисия Лавелль? — низко произнес он. — Что за чертовщина, Джессика?
— Я уже сказала, что не собираюсь обсуждать этот вопрос. Сделка есть сделка, мы договорились.
Он нервно пробежал пальцами по волосам:
— Я согласился на это до того, как узнал, что ты работаешь на человека, пропавшего без вести двадцать пять лет назад. Да я бы так не удивился, выдерни ты чеку из гранаты и кинь ее мне прямо в комнату!
Джессика пожала плечами и не произнесла ни слова.
Холлидей обвел ресторан глазами и придвинулся поближе.
— Алисию Лавелль, — продолжил он, — искали больше двадцати лет, а ты знаешь, где она. Не думаешь, что стоило бы поделиться этой информацией с властями?
— Нет. По крайней мере, пока. А еще, если мы сейчас же не переменим тему, я встану и уйду.
В этот момент появилась официантка с двумя тарелками, доверху наполненными омлетом, сосисками, беконом и кусочками тостов. Они молча принялись за еду.
— Только один вопрос, — еще через несколько минут произнес Холлидей. — Если ты уже знаешь, где сейчас находится Алисия Лавелль, то что забыла в Игл-Роке?
Джессика отложила вилку и вздохнула.
— Потому что она не знает, кто убил ее мать и забрал ее из дома.
— Не знает, кто ее похитил? — покачал головой Холлидей. — А с кем же она тогда жила все это время?
Джессика снова взяла вилку, наколола на нее ломтик бекона и принялась медленно его пережевывать. Проглотив бекон, она заметила:
— Столько вопросов. Так интересует это дело? Почему?
— Ты уже спрашивала.
— И не услышала ответа.
— Дело интересное.
— Мы в Лос-Анджелесе. Тут сотни — тысячи — интересных дел, про которые можно что-нибудь да написать. Почему это?
Холлидей завертел в руках сахарницу.
— Когда это случилось, я жил в Игл-Роке. Я тогда был совсем еще пацаном, лет пятнадцати или шестнадцати, но хорошо запомнил, в каком все были ужасе. Все вдруг начали ни с того ни с сего запирать двери и запрещать детям выходить на улицу. Каждый кого-нибудь подозревал.
— Удалось с кем-нибудь тут поговорить насчет этого дела?
— Кроме копов? Только с Хоппером и Эйсом Фриманом. С МакКулами, как я уже говорил, не повезло.
— И все? А откуда тогда все эти статьи?
— Я брал информацию из газетных вырезок и телефонных разговоров с источниками в полиции. До этого раза я был тут только однажды.
— После того, как уехал отсюда в юности?
— Да.
— А родители еще тут?
— Нет, давно переехали в Западный Голливуд.
— И где вы сейчас живете?
— На Венис-Бич. А ты в Нью-Йорке, правильно?
Джессика покачала головой:
— Раньше жила, сейчас нет.
— А где?
— То там, то сям. Путешествую.
— Одиноко, наверное. Семья есть?
Джессика снова мотнула головой.
— Больше нет.
— Ох, прости. Что случилось?
— Отец два года назад умер от сердечного приступа. Тело нашла я. Мать не помню, она умерла в аварии, когда я была еще совсем ребенком.
— Тяжелая жизнь.
Холлидей потянулся за ее рукой. Как только их ладони соприкоснулись, у Джессики по венам словно побежало электричество. Она отдернула руку.
— Детка, ты в порядке? — спросил Холлидей.
— Ага, — слабо улыбнулась она.
— Ладно, сменим тему. Откуда у тебя столько татуировок?
Джессика инстинктивно прикрыла правую руку, во всю длину расписанную сердцами, розами и черепами. Все это она успела нанести на кожу всего за два года. В центре предплечья красовался большой якорь — ее первая татуировка, сделанная всего пару часов спустя после того, как Тони опустили в землю. Поминки проходили в доме у соседей. Джессика не выдержала на них и часа. Она соврала всем, что очень устала и хочет прилечь. Но вместо дома направилась в ближайший бар.
После трех двойных скотчей она поняла, что алкоголя не хватает. Нужно было что-нибудь другое, что-нибудь, что прокололо бы пузырь бесчувственности, в котором она плавала последнюю неделю. Ей хотелось боли, которую можно было бы контролировать.
Она вышла на улицу. Шел проливной дождь. От выпитого и затекавшей в глаза воды было трудно смотреть, но она все же различила мелькавший на другой стороне улицы неоновый указатель. Прищурившись, она прочла написанные на нем слова. То, что нужно.
Не успел татуировщик вымолвить хоть что-нибудь по поводу того, чем от нее несло, Джессика плюхнулась на кушетку и протянула ему руку. Он жадно уставился на нетронутую иглой плоть. Она поняла, что возможности поработать с новичком он не упустит, вне зависимости от того, насколько она опьянела.
