Джессика знала, как это делается. Бумаги изготавливались на имя умершего человека, которому на момент происходящего было бы столько же лет, сколько и их новому владельцу. С годами эта практика потеряла популярность, однако в начале девяностых поступить так было проще простого.
— Джессика Шо и Тони Шо, — кем они были? — спросила она.
— Точно не знаю, — ответил Прайс. — Девочка родилась с вами в один год, но через год скончалась. Тони Шо, кажется, родился на год раньше Брэда, а умер где-то в пятнадцать. Факты рождения были зарегистрированы в Лос-Анджелесе, но погибли они оба за пределами штата. Да, фамилия у них была общая, но родственниками они не были. У моего гангстера нашелся талантливый знакомый, у которого этих «личностей» был целый набор. Нужно было просто выложить денежки.
— И кто за это заплатил?
— Я. Я потратил на это все свои сбережения. Брэд сделал бы для меня то же самое.
— Вы знаете, почему он проживал в Игл-Роке под именем Роба Янга?
— Нет, — сказал Прайс. — Это имя я первый раз услышал от коллег, когда они обсуждали дело Лавелль. Я даже сразу не понял, что они говорят о Брэде.
У Джессики началась легкая мигрень. В горле встал склизкий ком, но надо было выдавить из себя следующий вопрос.
— Как вы думаете, мог ли Тони — Брэд — быть моим настоящим отцом?
— Понятия не имею, Джессика, — мягко сказал Прайс. — Но надеюсь, что мой рассказ ответил хотя бы на часть ваших вопросов.
Он передал Джессике конверт.
— Что это? — она покрутила его в руках.
— Письмо от Брэда, — ответил Прайс. — Я не знаю, что там, никогда его не открывал. Я получил его по почте около десяти лет назад, вместе с запиской, в которой говорилось, что я буду должен передать его по адресу только в том случае, если с ним самим что-то случится и вы приедете сюда. Думаю, этот день настал.
Джессика засунула конверт в бардачок; там же лежал и пакет из «Трифти».
— Я прочту его позже. Прямо сейчас не могу.
— Как вам будет угодно. Я понимаю, вы и так уже многое вынесли.
— Вы сказали, что мне следует знать правду. Якобы так будет безопаснее. Что вы подразумевали?
— Я бы не хотел вас пугать, Джессика, но убийца все еще может расхаживать по улицам этого города. Да, этот человек может быть уже мертв или сидеть в тюрьме за другое преступление, но точно мы об этом не знаем. С этого момента вам надо быть куда более осторожной. У вас есть оружие?
Джессика кивнула. «Глок» лежал у нее в сумке.
— Да, пистолет.
— Хорошо. Где вы живете?
— В мотеле. Я занималась расследованием.
— Черт побери, — уставился на нее Прайс, — вы подвергаете себя огромной опасности. Как можно скорее уезжайте из Лос-Анджелеса. Лучше прямо сейчас.
23. Джессика
Джессика заверила Прайса, что направится в отель и немедленно начнет паковать вещи. Она соврала. У нее не было и мысли о том, чтобы уезжать из Лос-Анджелеса.
Едва она заехала на парковку, как увидела, что Хоппер машет ей из окна. Она кивнула и показала ему два пальца, имея в виду, что подойдет через пару минут. Припарковавшись напротив пятого номера, она вылезла из машины и направилась ко входу в лобби.
Внутри сидел незнакомый ей пожилой мужчина. У него было обветренное морщинистое, словно у шарпея, лицо. При виде ее он по-собачьи поднял голову и выпрямился, а затем проследил, как она подходит к стойке.
— К вам тут гость, — полушепотом сообщил Хоппер, — Чак Лоуренс. Он узнал, что вы в городе и ищете информацию по делу Лавелль.
— Это тот, кто нашел тело Элеаноры? — прошептала Джессика.
— Да, тот самый. Ему прямо не терпится с вами поговорить, уже час тут сидит. Я дважды ставил кофе, мы обсудили все, что могли, от погоды до баскетбола и цен на зелень.
Хоппер еще сильнее понизил голос:
— Думаю, старичок просто очень одинок и хочет с кем-нибудь поболтать.
— Вот это удача.
Джессика повернулась к Чаку Лоуренсу. Будучи лет на десять старше самого Хоппера, он вполне оправдывал благодушно данное ему звание «старичка». У Чака были редеющие серебристые волосы, тщательно расчесанные на прямой пробор, и добрые карие глаза. Рядом с ним к дивану была прислонена трость.
— Мистер Лоуренс? Я Джессика Шо, приятно познакомиться. Кажется, вы хотели поговорить со мной о деле Лавелль?
Лоуренс с трудом поднялся на ноги.
— Зовите меня Чак, — проговорил он, стараясь не обращать внимания на скрип дивана. Голос у него оказался на удивление сильным. — Не возражаете, если мы поговорим на улице? День такой чудесный, а мне еще и курить хочется.
— Без проблем.
Джессика медленно последовала за ним к двери. Выйдя наружу, Чак осторожно опустился на лавочку около вендингового автомата и с удовлетворенным вздохом вытянул ноги. Джессика выудила из кармана пару монеток и ввела на клавиатуре код баночки с диетической колой.
— Хотите газировки? — предложила она.
— Спасибо, нет, — отказался Чак, — мы с Хоппером выпили чашек по пять, что ли. Я теперь всю ночь буду бегать туда-сюда.
Он вынул из нагрудного кармана зажигалку и пару сигарет. Джессика вспомнила, что ее собственные запасы подошли к концу.
— Можно стрельнуть у вас сигаретку? — спросила она.
— Девочка моя, — улыбнулся Чак, — может быть, вы и выпить любите?
— Только если это хороший виски, — засмеялась Джессика, тут же вытащила баночку и сказала: — Но сейчас придется обойтись вот этим.
Сделав глоток, она склонилась к Лоуренсу и позволила ему поджечь свою сигарету.
— Вы хотите рассказать мне о том, как нашли Элеанору?
Чак кивнул:
— Эйс Фриман сказал, что одна молодая леди разыскивает свидетелей. Ох, подождите-ка, или это был тот малой с чудными ушами? Нет-нет, точно, Хэнк Стивенсон. Сказал, вы красотка, но с характером.
Он заметил, что Джессика сделала обеспокоенное лицо, и постучал себе по макушке.
— Да не волнуйтесь вы так, — добавил он, — голова у меня еще работает. Ум острый как бритва. Ну и что, что я не помню, какой был ужин, и молоко иногда забываю прикупить? Прошлое так просто не забудешь. Поверьте, это у меня из башки не вылетит до тех пор, пока меня не положат в землю.
— Ого.
— Я был почтальоном, вы, наверное, в курсе? Больше сорока лет колесил по этим улицам. То там, то тут, — помахал он тростью и продолжил: — Теперь в коленях стреляет, но оно того стоило. Работу свою я любил. Я очень общительный, так что всегда был рад перемолвиться с кем-нибудь словечком и выпить кофейку. Меня тут все знали, ну и я всех знал. После того случая все переменилось.
