Джессика кивнула:
— Я читала ваши показания и показания Эйса Фримана. По его словам, вы были чем-то расстроены, когда зашли в бар. Он подумал, что вы с Элеанорой о чем-то поспорили.
Дарла замолчала и подергала себя за браслеты.
— Так и было, — наконец заговорила она. — Мы и до этого постоянно спорили, конечно, были совсем как дети. Разница состояла только в том, что в тот раз мы так и не помирились. Последнее, что от меня услышала Элеанора, было сказано в сильной ярости, и я никогда себя за это не прощу.
— Почему вы поругались?
Женщина вздохнула:
— Начиналось все очень даже хорошо. Мы выпили вина, покурили и послушали музыку. Потом Элеанора сказала, что она уезжает.
— Уезжает из Игл-Рока?
— Из Игл-Рока, — кивнула Дарла, — из Лос-Анджелеса, может даже из штата. Еще она сказала, что забирает Алисию с собой, а Робби ничего не скажет. Если только оставит записку. Поэтому я и разозлилась. Конечно, я бы по ней очень скучала, но поступать так с Робби было бы просто нечестно. Он любил девочку как свою собственную дочь.
Как свою собственную дочь! Джессика затаила дыхание. Дарла что, намекала, что ее отцом был не Тони? Ей пришлось сделать усилие, чтобы собраться с мыслями.
— А когда она собиралась уехать? — спросила она.
— Не знаю, — ответила Дарла. — Думаю, максимум через пару недель. Она сказала, что хотела дождаться кое-каких денег, а потом исчезнуть.
— Каких денег?
— Не знаю. От какого-нибудь мужика, наверное.
Джессика вытащила конверт с фотографиями, который она нашла в старом доме, и передала его Дарле.
— Знаете что-нибудь об этих снимках?
Дарла быстро просмотрела карточки:
— Элеанора с какими-то парнями, ничего особенного. Недостатка в мужском внимании она не испытывала.
— Дарла, я знаю, что она шантажировала этих мужчин. Я нашла деньги, спрятанные в ее доме. Много денег.
Дарла искренне удивилась.
— Элеанора говорила мне, что делала это два-три раза, когда была совсем молодой. Так было легче купить еды и заплатить за квартиру, мол, все лучше, чем торговать собой. Я понятия не имела, что она продолжает этим заниматься.
— Вот каких денег она ждала?
— Не думаю, — покачала головой Дарла, — если честно, я бы даже не назвала это шантажом. Слишком громкое слово. Так, выпрашивала у ребят десятку-другую, не больше. Такая уж у нее была жизнь. Вы же знаете, что она выросла в приюте? Не поймите меня неправильно: по ее словам, там было совсем неплохо. Особенно она любила управляющую, мисс Анджелину. Та вроде как заменяла Элеаноре мать. Но, разумеется, она выросла и захотела лучшей жизни. Судя по тому, как она говорила, ее она и собиралась построить на эти деньги.
— Ага, — протянула Джессика. — Но как вы можете быть виноваты в смерти Элеаноры? Вы же сами сказали, что вас там не было.
Дарла опустила глаза и уставилась на свой кофе.
— В ту ночь за стойкой в баре был Робби. Я все ему рассказала — и о том, что Элеанора хочет уехать, и о том, что Алисию она заберет с собой. Парнем он всегда был рассудительным, так сказать, глубоко в себе, так что никаких криков и воплей не было. Но я видела, что он здорово разозлился, прямо как никогда. А на следующий день Элеанору нашли мертвой, а Алисия и вовсе исчезла, как и он сам.
— Вы и правда думаете, что это он ее убил?
— Да, — Дарла энергично кивнула. — Думаю, он просто психанул. А Алисию забрал, чтобы иметь право думать, что она его дочь, да и другим так говорить.
Джессика с трудом сглотнула. Она подозревала, каким окажется следующий ответ Дарлы, но задать вопрос все-таки стоило.
— Как думаете, мог ли он правда быть моим отцом?
Дарла снова взглянула на снимок, а затем вернула его Джессике.
— Элеанора говорила, это не он. Не знаю, зачем бы ей было врать. Мне очень жаль, но этот человек — только убийца.
Джессика нежно погладила лицо Тони через пластиковую мембрану.
— Я не могу в это поверить.
— Где он сейчас? — спросила Дарла.
— Мертв.
— Уже пару лет как?
— Да, — удивленно ответила Джессика, — а как вы узнали?
— Каждый год в день смерти Элеаноры на ее могиле появлялся букет белых роз. Без открытки. Это были ее любимые цветы, я сама тоже их всегда приношу. Пару лет назад это прекратилось. Мне всегда казалось, что это от него.
— Белые розы, говорите? — негромко усмехнулась Джессика. — Это ведь и мои любимые цветы.
Она закрыла кошелек, бросила его в сумку, а затем подняла глаза на Дарлу:
— Не знаете, кто мог быть моим настоящим отцом?
Дарла покачала головой и неловко заерзала на месте.
— Пожалуйста, Дарла, если знаете хоть что-нибудь, скажите. У меня есть право знать.
Женщина вздохнула:
— Я сказала все, что могла. Остается последний вопрос, Джессика. Как Элеанора, будучи безработной, оплачивала дом на Моррисон-авеню и умудрялась одна растить ребенка?
* * *
Через пять минут Джессика уже сидела в кабине пикапа и глядела на экран телефона, на котором светился номер Коннора. Ее палец дрожал над кнопкой вызова. Она ненавидела себя за то, что все еще нуждалась в его помощи. И все-таки опустила палец.
Он взял трубку всего через один гудок.
— Джессика, ты в порядке?! Я собирался позвонить, но не знал…
— Мне нужно название компании, которая сейчас владеет тем домом.
— Мы снова разговариваем? Может быть, поработаем над этим вместе?
— Имя, я сказала.
Последовала пауза. Затем Коннор сказал:
— Подожди.
Она услышала глухой стук, как будто телефон положили на твердую поверхность, и последовавший за ним шелест бумаги. Через пару секунд Коннор снова взял трубку.
— Мне нужно кое-что найти. Я перезвоню.
— Не надо, отправь текстом.
Джессика бросила трубку, не дожидаясь его ответа.
Прошло десять минут, и она уже начала волноваться, напишет ли он хоть что-нибудь, как послышался звук входящего письма.
Сэйджер Пропертиз. Владелец — Дон Сэйджер.
Джессика быстро напечатала ответ, спросив, а где офис. Коннор прислал адрес в районе бульвара Колорадо.
Они работают по воскресеньям?
Не знаю! Я там не работаю.
В конце сообщения он поставил смайлик.
Джессика задумалась, что она нашла в сорокалетнем мужике, который использовал смайлики.
