— Она захотела оставить ребенка?
— Сначала нет. Мы решили, что лучше было бы остановиться на аборте. Я дал ей денег и сказал, что подожду ее на парковке. Ну, понимаете, хотел поддержать.
— Что было дальше?
— Она так и не смогла на это решиться, была буквально в истерике. Мы пошли за кофе. Она успокоилась и рассказала мне, что придумала другой план. Она собиралась взять академический отпуск на семестр, уехать из города, родить ребенка и отдать его на усыновление. От меня ей нужна была плата за квартиру и проживание. План показался мне просто чудовищным. А если бы она потребовала еще больше денег? Или ребенок однажды нашел бы меня? Или, господи помилуй, она оставила бы его себе?
— Что вы сделали? — спросил Прайс.
— Я сказал ей, что так дело не пойдет. После этого, — мне правда стыдно, — я встал и ушел. Мне совершенно не хотелось когда-либо еще ее видеть. По крайней мере, я так думал. На следующий день она появилась у нас в фирме и принялась выкрикивать разные непотребства насчет того, чтобы я взял на себя ответственность. Видимо, пока я был в душе, она раскопала мой бумажник и узнала мое настоящее имя и адрес фирмы. Я запаниковал и рассказал все Кэтрин. Она сказала, что сама со всем разберется. Через пару дней она приказала мне паковать вещи. Все это было несколько недель назад.
У Прайса по спине побежали мурашки.
— И вы даже не подумали о том, что она имела в виду под «со всем разберется»? — спросил он.
— Боже, нет, — округлил глаза Фентон, — нет, конечно. Я думал, она просто поговорит с девчонкой и убедит ее отправиться на аборт. Она всегда отличалась большой убедительностью.
— А откуда бы она узнала, как с ней встретиться?
Фентон сделал большой глоток.
— Я знал ее только как Синди, но еще был в курсе, что она учится в университете. Она как-то похвасталась, что изучает криминалистику.
Он передернул плечами:
— Возможно, просто пыталась меня впечатлить. Я рассказал Кэтрин все, что знал, и показал ей фото Синди. Поверьте, детектив, я и правда понятия не имел, что она собиралась сделать с девочкой.
— Нож, которым Кэтрин Таверньер пыталась убить частного детектива Джессику Шо, идентичен тому, которым могли быть нанесены раны Эми Онг, — сообщил Прайс. — Полиция также располагает показаниями мистера Дэниелса. Он сознался, что следил за обеими девушками по приказу Кэтрин Таверньер. От вас, мистер Фентон, мне нужно только одно: постарайтесь, пожалуйста, вспомнить как можно больше о других проститутках, с которыми вы встречались. Имена, сайты, отели, что угодно.
— Что? — потрясенно спросил Фентон. — Вы же не думаете?..
Еще лежа на больничной койке, Джессика заявила полицейским, что до нападения на нее Кэтрин Таверньер упомянула некоторых «остальных». По мнению девушки, у Кэтрин развилась болезненная ненависть по отношению к другим женщинам, которые, как ей казалось, уводили мужчин из семей и выпрашивали у них деньги. Прайс и сам не верил, что дело ограничивалось одной лишь только Элеанорой Лавелль. Навряд ли Кэтрин Таверньер стала бы ждать двадцать пять лет, чтобы совершить следующее убийство.
— У нас есть основания полагать, что ваша жена совершила несколько убийств. Их жертвами стали молодые женщины, к которым ее невольно привели именно вы. Вы рассказывали ей о ком-нибудь еще?
Фентон кивнул:
— Да, о некоторых. Это было, когда я впервые ей признался.
Прайс встал:
— В таком случае я буду ждать, когда вы подготовите список.
Он вышел из отеля. Дэвид Фентон снова опустил голову и уставился в стакан с виски, который, впрочем, навряд ли мог принести ему должное утешение.
39. Джессика
Выворачивая на бульвар Лос-Фелиз, Джессика поняла, что ей не терпится скорее отправиться в путь. Она опустила стекло, оперлась рукой о кузов и принялась наслаждаться треплющим волосы ветром. Из динамиков вопили The Doors.
Свернув на тихую улочку, Джессика остановила пикап у двухэтажного красного здания. Оно гордо возвышалось над остальными домиками и занимало практически целый квартал. По центру лужайки перед зданием стоял белый флагшток с национальным полотнищем. Поднимаясь по ступенькам, Джессика услышала доносившийся с задней площадки детский смех.
Ее встретил просторный, полный воздуха и света холл. По левую руку от входа располагались три стула для взрослых посетителей, старая лошадка-качалка и наполненное игрушками желтое пластиковое ведро. К белым стенам было прилеплено множество ярких детских рисунков, в основном представлявших собой карикатурные семейные портреты или даже просто оттиски выпачканных в краске маленьких ладошек.
Джессика подошла к стойке администратора, за которой наливала себе кофе женщина средних лет. Та робко улыбнулась и отставила кружку:
— Простите, у меня тут был обеденный перерыв. Чем могу вам помочь?
— Скажите, пожалуйста, как найти мисс Анджелину?
— Боюсь, вы с ней разминулись. Она ушла около часа назад.
— О, она все еще тут работает?
— Конечно, дважды в неделю.
— Я думала, она уже на пенсии. Кажется, она уже в преклонном возрасте.
Женщина засмеялась:
— Ей восемьдесят два, но она даст фору многим в приюте.
— Нет ли у вас ее адреса или телефона? Я сегодня уезжаю из города.
Женщина покачала головой:
— Мы не разглашаем личную информацию о сотрудниках. Но, если хотите, я могу что-нибудь ей передать.
— У меня есть для нее посылка. Можно ли оставить ее у вас на стойке?
— Ну конечно.
Джессика вынула из сумки пакет с логотипом «Трифти».
— Что мне ей сказать? — с любопытством оглядела пакет женщина.
— Скажите, — после секундной паузы ответила Джессика, — что это подарок от дочери Элеаноры Лавелль.
* * *
О письме Тони Джессика вспомнила только на полпути между местечками Барстоу и Бейкер.
Она сильнее надавила на газ и постаралась отвлечься на простиравшиеся вокруг величественные пустынные пейзажи. По обе стороны от дороги тянулись километры дикого кустарника. То и дело встречались тянувшие острые листья к лазурному небу юкки. Просто не обращай внимания, Джессика, просто подумай о чем-нибудь другом.
Когда Прайс передал ей письмо, она тут же подумала, что просто не вынесет одного вида аккуратного почерка Тони. Затем она начала переживать, что в письме может содержаться признание в убийстве. А вдруг он хотел просто перевесить этот страшный груз на ее плечи?
Теперь же она не имела ни малейшей идеи о том, что такого важного мог содержать этот квадратик бумаги. Такого, что Тони не сумел или не захотел высказать ей сам.
