3. Тред-юнионы
Еще в начале XVIII в. квалифицированные рабочие поняли, что отдельные выступления одиночек (пусть даже довольно многочисленных толп) победы не принесут. Что организованной власти нужно противопоставить свои организации. И стали организовывать рабочие общества, из которых впоследствии возникли тред-юнионы, в переводе с английского – рабочие союзы (английские профсоюзы так именуются и сейчас).
Дело было нелегкое и опасное: с точки зрения тогдашних законов членов этих обществ в любой момент можно было привлечь к судебной ответственности «за создание препятствий для нормального промышленного развития», а любая акция, направленная на повышение заработной платы, опять-таки считалась противозаконной.
Поэтому эти общества долго маскировались под совершенно безобидные союзы – вроде касс взаимопомощи, похоронных обществ, клубов, где подмастерьев торжественно принимали в полноправные мастера. Иногда и этим полулегальным союзам удавалось добиться повышения зарплаты. Механизм был отработан: сначала рабочие какой-нибудь фабрики подавали петицию в парламент, а потом, поскольку такие петиции всегда отклонялись, устраивали массовый невыход на работу (забастовками такие действия станут называть гораздо позже).
Самое занятное в том, что подобные действия были насквозь незаконными, и предприниматели имели полное право наказать рабочих в судебном порядке, но для этого им пришлось бы обращаться не к «низовым» судьям, а в суды высшей инстанции. Что отнимало много времени и сил – проще было плюнуть и заплатить.
Правда, параллельно фабриканты организовали сильную пиар-кампанию, направленную против рабочих союзов. Это была демагогия высокого полета. Хорошо проплаченные журналисты уверяли, что рабочие союзы своими требованиями… нарушают свободу личности. Что объединения рабочих в тред-юнионы означает… «тиранию», поскольку требования о сокращении рабочего дня, улучшении условий труда и регулировании заработной платы, изволите ли видеть, нарушают права рабочего человека трудиться столько, сколько он пожелает, и получать столько, сколько соблаговолят положить хозяева.
Уже в 1800 г. правительство Питта протащило через парламент два так называемых «Акта об объединениях». Любому рабочему под страхом тюремного заключения или отправки в работный дом запрещалось объединяться с «братьями по классу» и выдвигать какие бы то ни было требования о повышении зарплаты, улучшении условий труда, сокращении рабочего дня. При этом уличенные в подобном не имели права на юридическую защиту и апелляцию. Ну а чтобы показать себя беспристрастными, авторы «Актов» объявили незаконными и созданные к тому времени профсоюзы предпринимателей, но на деле не обращали на них ни малейшего внимания.
В 1810 г. именно по этим «Актам» были приговорены к различным срокам тюремного заключения наборщики газеты «Таймс» – именно за попытку создать «незаконное объединение», тред-юнион печатников…
Рабочие союзы ушли в подполье, стали обставлять свою деятельность в стиле натуральных тайных обществ со своими ритуалами и клятвами. Власти и против этого нашли оружие, но гораздо позже.
«Акты» не просуществовали и четверти века. Кампанию за их отмену возглавил в 1824 г. не политик, как следовало ожидать, а простой портной Фрэнсис Плейс. Впрочем, не такой уж и простой: как показали последующие события, мастер иглы обладал неплохими качествами опытного политика. Самородок, так сказать. Ему удалось при поддержке нескольких членов палаты общин создать при парламенте так называемый «Специальный комитет», перед которым поставили задачу изучить факторы, «оказывающие отрицательное воздействие на развитие промышленности». В число этих факторов включили и оба «Акта».
Перед комитетом выступили тщательно подобранные Плэйсом рабочие, в один голос уверявшие, что «Акты» только увеличивают вражду между рабочими и предпринимателями. А самое интересное: перед комитетом в том же духе выступили и несколько предпринимателей, тоже не вполне довольные «Актами», – из тех, кто предпочитал не идти с рабочими на конфронтацию, а кончать дело миром (наверняка и здесь не обошлось без Плейса). Кроме того, Плейс мастерски использовал сложившуюся в палате общин обстановку: большинство депутатов палаты составляли как раз «сельские джентльмены», а они городскими делами интересовались мало, да вдобавок откровенно враждебно относились к «выскочкам», как они именовали фабрикантов (подобные конфликты между земельной аристократией и промышленниками имели место не только в Англии).
Оба «Акта об объединениях» были отменены, а тред-юнионы получили право на легальное существование. Правда, победа оказалась половинчатой: тред-юнионы не получили прав юридических лиц. И не могли рассчитывать на помощь судов в случае нарушения соглашений предпринимателями. В новых законах была двойственность: рабочий имел право прекращать работу, борясь за улучшение условий труда, но его можно было все же привлечь к ответственности за «действия, препятствующие нормальному развитию промышленности». Неквалифицированные рабочие не могли рассчитывать на помощь и защиту тред-юнионов. Если при забастовке фабриканты привозили на завод штрейкбрехеров, любые действия рабочих против них считались «акцией устрашения» и опять-таки преследовались по суду.
И все же это был шаг вперед по сравнению с прошлыми временами самого неприкрытого террора против профсоюзов. Положение рабочих несколько улучшилось.
Однако в деревне все оставалось по-прежнему…
4. «Мученики из Толлпадла»
Батраки находились в гораздо более худшем положении: у них, в отличие от рабочих, не было поддержки городских реформаторов и части газет, не было сильных лидеров, подобных Плейсу, не было ярких ораторов. Да и грамотность была гораздо ниже, чем в городах.
О том, в каких условиях жили крестьяне, написал в своей книге «Сельские прогулки верхом» английский путешественник Уильям Кобетт:
«Их жилища мало чем отличаются от свинарников, и питаются они, судя по их виду, не намного лучше, чем свиньи. За всю свою жизнь я нигде и никогда не видел столь тягостного человеческого существования, как это, – нигде и никогда, даже среди свободных негров».
Однако, как учит нас Большая История на примере многих стран, даже в глуши, где крестьяне ведут чуть ли не скотский образ жизни, не так уж редко появляются самородки – потенциальные народные вожаки, способные вести за собой людей…
Наш путь – в деревушку Толлпадл, затерявшуюся среди заливных лугов и холмов графства Дорсет. Деревушка была небольшая по меркам не одной страны – всего 175 жителей, из которых половину составляли малые дети. Раньше о ней мало кто слышал за пределами графства и даже в нем самом, но весной 1834 г. ей суждено было прославиться на всю Англию…
Одним из самых уважаемых жителей деревни был 37-летний работник Джордж Лавлесс, отец троих детей. Он и оказался тем самым самородком, из которых жизнь выковывает твердых и решительных народных вожаков.
Человек был безусловно незаурядный: после долгого и тяжелого рабочего дня у одного из местных зажиточных фермеров упрямо занимался самообразованием – долгими вечерами учился читать и писать, на скудные доходы приобретал книги, в основном религиозные, считался в округе хорошим оратором и даже получил от своей церкви разрешение проповедовать. (Лавлесс принадлежал к методистам, а это религиозное течение придает большое значение добропорядочному образу жизни и поведения и, главное, в отличие от кальвинистов, считает каждого человека единственной и неповторимой личностью, строящей свою судьбу не вынесенным заранее «божественным предопределением, а своими делами на благо общества.)
