Вождем восстания стал сельский учитель с юга Хун Сюцуань. Тут возникает интересная коллизия. Скорее всего, Хун никогда не подался бы в китайские Пугачевы, если бы успешно сдал экзамен на звание государственного чиновника, что гарантировало обеспеченную сытую жизнь, не сравнимую с бытием простого сельского учителя. Но эти экзамены Хун провалил трижды. Вот и получилось то, что получилось.
Через несколько десятилетий та же коллизия возникнет с господином по имени Адольф Гитлер. Он, конечно, один из величайших преступников всех времен и народов, но, нравится кому-то это или нет, художником он был способным. И задолго до Первой мировой дважды пытался поступить в Венскую академию художеств – и оба раза неудачно. А если бы поступил, скорее всего мировая история не знала бы никакого фюрера Гитлера. Был бы благополучный, респектабельный художник Гитлер, быть может, и не достигший бы особенных высот, но целиком поглощенный ремеслом.
(Это еще не означает, что человечество оказалось бы избавлено от нацизма, концлагерей и Второй мировой. Чересчур уж унижена и ограблена победителями была Германия, чересчур уж много «горючего материала» накопилось, созревшего для штурмовых отрядов, СС и идей военного реванша. Да и «западным демократиям» требовался «ледокол» против СССР. Так что не будь Гитлера, нашелся бы другой – быть может, кто-то из двух братьев Штрассеров, быть может, Рем, быть может, совершенно не известная нам фигура, в нашей реальности так и не вышедшая в черные ферзи. Хотя, конечно, многое второстепенное выглядело бы чуточку иначе, но это не наша тема сейчас).
Поскольку экзамен на государственного чиновника состоял из письменной работы на конфуцианские темы, Хун конфуцианство форменным образом возненавидел. И шатнулся к христианству. Не знаю, читал ли он Библию, но брошюрок христианских миссионеров проштудировал множество. И проникся. Правда, как это частенько бывало в других странах, создал на основе христианства свое собственное учение – нечто классически сектантское. В 1843 г. основал помянутое тайное общество и занялся пропагандой своего учения – надо сказать, имевшего большой успех. Как опять-таки случалось во многих странах с подобными проповедниками, объявил себя избранником Божьим, Мессией и, явно не страдая ложной скромностью, – братом Иисуса Христа. И объявил, что намерен построить на земле Царство Божье, оно же Небесное (опять-таки не впервые в мировой истории). Правда, по-китайски это звучало гораздо пышнее: «Небесное государство великого благоденствия», или «тайпин тяньги». Слово «тайпин» по-китайски означает еще «великое спокойствие», но подумайте сами, какое может быть спокойствие в ожесточенной гражданской войне? Как бы там ни было, восставших стали называть тайпинами. (Кстати, перед восстанием они уничтожили все свое имущество.)
Несколько лет тайпины одерживали победу за победой – тех, кто ненавидел маньчжур, было в десятки раз больше, чем маньчжур. Императорские войска дрались вяло и больше отступали, если не бежали – у них не было высокой идеи, да вдобавок армия была изрядно разъедена опиумом. А вот у тайпинов высокая идея как раз была – освобождение родины от маньчжурского ига. К тому же у тайпинов курение опиума было строжайше запрещено. Так что их армия была дисциплинированной и проникнутой боевым духом. В относительно короткие сроки они заняли южные районы Китая, много городов, в том числе и Шанхай, один из крупных портов, устроили сильный речной флот, сделали своей столицей Нанкин, переименовав его в Тяньцзин, «Небесную столицу». Сам Хун (положительно, о скромности и не слышавший) уже давно присвоил себе титул Тянь Ван – Царь Небесный.
Англичане поначалу отнеслись к тайпинам благосклонно – ну как же, борьба с прогнившей монархией, за демократию и свободу, к тому же на христианской основе, пусть и чуточку сомнительной. Так что англичане были избавлены от лишних расходов на создание еще и «Молодого Китая» – в дополнение к уже имевшимся «Молодым» – Италии, Польши, Скандинавии и десятку других. На деле, как вы, может быть, уже догадались, все было проще и циничней: чем больше хаоса, неразберихи и безвластия было в Китае, тем легче англичанам было проворачивать там свои грязные дела…
В занятых ими районах тайпины, выполняя свою программу, стали строить Царство Небесное. Мао Цзэдун (умнейший был человек) назвал их первыми китайскими коммунистами. В самом деле, практика тайпинов во многом предвосхищала большевистскую: они ввели всеобщие обязательные работы, конфисковали земли и имущество у помещиков, крупных торговцев и, как уж удалось, поделили между бедняками, в массовом порядке казнили коррумпированных императорских чиновников, не особенно и разбираясь в степени вины. Вдобавок начали борьбу с другим опиумом, «опиумом для народа» – крушили буддистские, даосские и конфуцианские храмы, монастыри, пагоды, святилища. Это многих от них оттолкнуло, но приверженцев оставалось еще достаточно.
Тем временем и во внешней политике дела заворачивались круто. В 1854 г. Великая Британия, Франция и США потребовали от императора официально разрешить европейцам торговлю опиумом, уже не заботясь, должно быть, о внешних приличиях. Император, пытаясь сохранить достоинство, отказал. Года два все было спокойно, но в 1856 г. китайские таможенники захватили корабль «Эрроу», на котором китайские же контрабандисты везли партию опиума. Контрабандисты были китайскими, а вот судно – британским, плыло под британским флагом. С точки зрения англичан, повод для войны был – лучше не придумаешь. Английские войска высадились в Китае, и к ним примкнул французский корпус. В те годы Франция старательно выполняла роль английского оруженосца. Это позже отношения между двумя странами испортились настолько, что всерьез ожидали войны, и Англия, и Франция старательно строили береговые укрепления…
Императорские войска понесли ряд сокрушительных поражений, а с юга нажимали тайпины… В июне 1858 г. были подписаны так называемые Тяньцзиньские договоры, по которым европейцы, и в первую очередь англичане получали новые привилегии: иностранцы могли использовать и другие китайские порты, кроме прежних шести, свободно передвигаться по стране и плавать по главной китайской реке Янцзы. Английские подданные получили право экстерриториальности: то есть, что бы ни натворил в Китае англичанин, китайскому суду он не подлежал. В Пекине открылись иностранные посольства (на что прежде китайцы не соглашались), были снижены торговые пошлины с «большеносых» (так в Китае называли европейцев). Но главное – была официально легализована торговля опиумом, львиную долю которой держали англичане. Так что не зря английский главнокомандующий лорд Элджин говорил: нет нужды аннексировать Китай, чтобы не получить вторую Индию (где как раз бушевало восстание сипаев, о котором подробнее позже). Англичанам и так было хорошо… Считавшаяся либеральной (!) газета «Дейли телеграф» писала в 1859 г.: «Мы должны высечь плетью каждого чиновника с орденом Дракона (один из высших китайских орденов. – А.Б.), который вздумает подвергнуть оскорблению наши национальные символы. Каждого из них необходимо повесить, как пирата и убийцу, на реях британского военного судна. Зрелище дюжины этих обшитых пуговицами негодяев с физиономиями людоедов и в костюмах шутов, качающихся на виду у всего населения, произведет оздоравливающее влияние».
