Пируэт. Уйти из-под атаки, развернуться в ударную позицию и бить, бить, бить…
Подвернулась нога – левая, ей бил. Лед в сердце – убьют!.. Нет, вывернулся, махать кулаками нет времени, противник слишком близко, тянет руки, и Адзума этому не учил, такому учат в школах дзюдо с самого начала: противник вытягивает руки, пытаясь зацепить кимоно, и вместо борьбы за захват нарывается на бросок через бедро, усиливая его собственным весом и движением. Получается так редко, комбинация эта сродни «детскому» мату в шахматах, но все же, все же…
…Р-раз!..
Прошин не был борцом, и его оппонент, худой и высокий, вместо того чтобы со всего маху удариться оземь после броска, почему-то пришел на ноги, сделав пару неверных шагов в сторону своих дружков. Но потом ноги его подломились, и – великая вещь рефлексы! – одного из приятелей он зацепил за одежду, пытаясь удержаться на ногах, а потом вместе с ним растянулся на асфальте. Последний из шайки кинулся было к Ивану, но запнулся за ноги упавших товарищей и с воинственным кличем ткнулся в мусор на дороге, получив вдогонку ногой в лицо.
И победитель воздвигся над побоищем. Вздымалась грудь, горели глаза, испепеляя лежавших навзничь супостатов. Сжимались кулаки, готовясь продолжить битву, хотя единственный оставшийся на ногах бандюга всем своим видом показывал покорность судьбе. Прошин подобрал с асфальта рюкзачок и пошел дальше, оставив побежденных зализывать раны.
И снова: сбившиеся кучкой блокгаузы, трех- и четырехэтажные дома, магазины, торговый центр, даже ночью сверкающий елочной игрушкой. То есть электроснабжение они наладили, у местных есть время, чтобы безопасно посетить такое заведение, есть деньги, которые можно тут оставить – ага… Административные здания – школа. Сразу видно – школа, и все тут.
Прошин замедлил шаг. Затравленно огляделся по сторонам: переполненный мочевой пузырь давил, предлагая выбор – лопнет или он, или совесть. И, как назло, все зеленые насаждения куда-то подевались…
Делать нечего – завернул наш Иван за школьный забор, да и пустил душеньку журчать на волюшку.
…За двухметровым сетчатым забором громоздилась куча снега, убранного с улицы. Забор, увитый плющом, тенью укрыл Ивана пока он решал свои проблемы да оправлялся, усыпанная мусором груда побуревшего снега поблескивала в тусклом свете уличного фонаря.
Освещения хватило, чтобы Прошин, озираясь по сторонам, углядел среди обрывков и обломков что-то такое…
Видно было по-прежнему плохо, и Иван, обругав себя, достал из выданного рюкзака планшет. Был когда-то у него в рюкзаке фонарик, да где тот рюкзак?..
Холодный белый свет от дисплея мазнул по куче, высвечивая неприглядную сторону жизнедеятельности местного населения во всей красе, и среди пластиковых пакетов, бутылок, обрывков газет и еще какой-то дряни появилась голова.
Голова человека, мужчины, глаза закрыты, на свет не реагирует…
Иван отскочил назад. От неожиданности планшет выпал из рук, экран погас, и Прошин, ругаясь вполголоса, какое-то время ползал по грязи в поисках устройства. Нашел, включил и направил свет на место находки, втихаря надеясь, что это либо обман зрения, либо чья-то злая шутка. Но все было по-прежнему: среди поблескивающих кристалликов снега и разномастного мусора лежала голова мужчины лет тридцати-сорока, и не было это ни обманом зрения, ни шуткой, какие уж тут шутки… Человек в беде, вот как это называется.
Иван вздохнул и принялся выкапывать пострадавшего из дурнопахнущей кучи, упарившись при этом до невозможности, ибо пострадавший оказался настоящим гигантом ростом за два метра. Вес росту соответствовал, что в условиях повышенного тяготения для Ивана было особенно приятным сюрпризом – к концу спасательной операции у Прошина от перенапряжения закружилась голова. Вытащив гиганта на чистое место, Иван положил его на спину и, сев рядом прямо на землю, набрал 112 – номер спасательных служб, одинаковый в любой точке пространства.
Долгие гудки, потом в ухо Ивану зевнул оператор:
– Служба спасения, какого хрена?
– Ну, это… тут у меня человек в беде…
– В беде? – хохотнули в трубку. – Да тут вся планета в беде. Ну и что там с человеком?
– Мужчина, средних лет, – опомнился Прошин, – без сознания, подозрение на черепно-мозговую травму, требуется госпитализация, адрес…
– Да ты сбрендил, парень, – оператор отключился, вместо него милый девичий голосок завел пластинку: «Спасибо, что позвонили в службу…»
Иван сел прямо на асфальт, пытаясь сообразить, что делать дальше. Скажем честно, была секунда, когда вариант: «Ну и черт с вами, не мое дело…» – рассматривался как приоритетный, но за годы учебы мысль о ценности жизни и тем более – жизни разумной внушалась чуть ли не на каждом занятии, поэтому Прошин убрал мобильник в рюкзак и повернулся к лежащему подле него человеку. В студенческое еще время у Прошина не получилось прогулять курсы первой помощи, и сейчас это оказалось кстати. Собственно, при черепно-мозговой травме помощь невелика: кровотечение прекратилось, рана на голове зарубцевалась, и ее достаточно обработать бактерицидными салфетками – по счастью, нашлись в рюкзаке. Проверить пульс – пульс ровный, дыхание слышно хорошо, рот чистый, без рвотных масс и всего такого. Иван стянул с плеч куртку, перевернул пострадавшего, подложил под голову свой рюкзак – к сожалению, укрыть было нечем, разве что постучаться куда-нибудь и попросить помочь.
Прошин огляделся – нет никого. Посмотрел на спасенного.
На Прошинской «горке» лежал настоящий гигант. Ростом за два метра, одетый в джинсы, кожаную куртку с фланелевой рубахой и белые кроссовки, причем в каждый из перечисленных предметов Иван, атлетического телосложения молодой человек, вымахавший под метр девяносто, мог бы разочек завернуться и в кроссовках утонуть. Выглядел спасенный тем более угрожающе, что, во-первых, даже под одеждой была видна мощная мускулатура, при виде которой Иван с уважением покачал головой, а во-вторых, кулаки гиганта были сбиты в кровь, спекшуюся и почерневшую из-за контакта с окружающей средой. Форма костяшек наводила на мысль о том, что кулаки часто и с удовольствием использовали по назначению. Мощные и грубые черты лица вкупе с глубоко посаженными глазами и многажды сломанным носом окончательно портили впечатление, заставив Прошина испытать серьезные сомнения в правильности своего поступка. Может быть, надо было уйти по-тихому?.. Ну и лежал бы этот… эцилоп, само собой всплыло в памяти словечко из любимого Мухиным фильма.
Но через мгновение Иван устыдился малодушного порыва – не тому учили его в Институте. Разумная жизнь, человеческая жизнь, жизнь вообще является величайшей ценностью, раз за разом повторяли преподаватели на лекциях – вот только очень трудно помнить об этом на темных улицах города за тысячи световых лет от дома.
Прошин попробовал поднять великана. Поднять получилось – тащить не получалось никак. Прошин огляделся. Пустынно. Тихо… хотя нет – вот фары, машина едет.
Иван вышел на середину дороги. Большой внедорожник окатил его снопом дальнего света, оглушил сигналом, а затем затормозил, чуть-чуть не поддев Прошина кенгурятником.
