– О как, – Петрович уставился на экран. – Вкалывали тут вкалывали, кучу железа разбили, а теперь што там адбываецца – не ведаем…
– Вот и я говорю, – затараторила Наденька, – компьютер не может определиться с параметрами Гипериона, для всех спутников есть параметры, а для этого нету, и все тут…
– И ты туда слетаешь и все решишь? – прищурился Петрович.
– Ну. Я… это… со мной взрослый вот, – Наденька дернула Ивана за рукав, и им обоим пришлось цепляться за поручни рубки.
– Это-то взрослый? – усмехнулся Петрович. – Ну-ка поглядим, што ты есць, чалавеча.
И развернул во всю рубку – душа-человек, сама шчо-драсць – досье Прошина. Минуту или две все присутствующие изучали подноготную старшего техника кочующей станции «Циолковский» Ивана Владимировича Прошина.
– Ну, взрослый, – признал, наконец, Петрович. – Битый, стреляный, почем глоток кислорода, выучил. Смотри, сынок, если что – Папа тебе тестикулы выдернет.
Начальника кочующей станции «Циолковский» Сергея Ивановича Павлова за глаза звали Папой. Еще Папой звали Сатурн, в отличие от Юпитера, поименованного на английский манер – Джуп.
И вот тут бы самое время заявить Прошину, что он против этой эскапады, что не хочет он лететь бог знает куда ради непомерных амбиций взбалмошной девчонки, а лучше послать к этому куску пористого камня, огромной губке, только и пригодной ломать траектории полета автоматам, послать хоть десяток роботов и пусть снимают да фотографируют. Уже и рот открыл Иван Владимирович – да передумал. Своим «битый, стреляный», Петрович в один момент создал ему репутацию, а репутация дело такое, други мои. Репутацию поддерживают. Или теряют.
– Разрешите полет, Сергей Петрович? – Наденька гнула свое. – Уже и распоряжение готово, и «Аэлита» заправлена…
– Распоряжение… – буркнул Сергей Петрович. – Одно дело заправить, тут еще и катапульту готовить…
– Да вы ее разряжать собрались, – сказала Наденька.
– Откуда знаешь? – глянул на девушку Петровчин.
– Так на сервере смотрела…
– Ну готова катапульта, – Петрович медленно, со значением опустил руку на клавиатуру. – Собрались запускать партию «пятачков» Папе под брюхо, а у них у всех антенны забарахлили аж в стартовом стволе. Отправили на диагностику, чтоб их…
Пальцы начальника протанцевали полонез по клавиатуре, и на экране компьютера возник Станислав Кравчик, начальник смены медиков.
– Станислав Лехославич, як маецеся?
– Swoimi modlitwami, dziękuję, pan Sergiusz. Co podać?
– Тут у меня хлопец со дзяўчыной… Просятся в старт, под пятерочку.
– Личные номера, proszę pan. Вижу. Вижу.
– По вашей кухне у них зелень, – сказал Петрович. – Я уж так… Переживаю что-то.
– Понимаю вас, – серьезно кивнул врач. – Н у что ж, у медицинской службы замечаний нет, оба годны к полетам, норма радиации у Прошина пониже, но в общем… Медосмотры свежие, данные актуальны.
– Спасибо, Станислав Лехославович, – пискнула Надежда.
Кравчик кивнул.
– Ну, ладно, – сказал Петрович. – «Аэлиту» заряжаем, старт готов, работаем по докладу экипажа. Идите, одевайтесь. Папа сегодня добрый, не фонит.
Цилиндр жилого модуля кочующей станции «Циолковский» вращался вокруг своей оси. Центробежная сила создавала подобие земной гравитации на внутренней поверхности стенок цилиндра. Путепровод из рубки у правления, установленной по оси вращения жилого модуля, соединял рубку и модуль с гидропонной станцией, выращивавшей еду для всего поселения, заводом газовых смесей, подававшим атмосферу и питьевую воду по всей станции. Если гидропонная станция и ЗГС напоминали вытянутые цилиндры вроде тубуса, жилой отсек смахивал на консервную банку диаметром в два километра, то ангар космических кораблей, бугрившийся надстройками и антенными блоками, с открытыми доками, закрытыми доками, разлапившийся манипуляторами и магнитными захватами, не походил ни на одно строение ни на Земле, ни в космосе.
С научной секцией, выполненной в виде тора, чья ось вращения (только он не вращался) совпадала с осью вращения жилого модуля, «консерву» соединяла центральная балка с Главным путепроводом внутри. Отдельные путепроводы (пешеходные, грузовые, грузопассажирские, обратной тяги) соединяли жилой модуль со станциями жизнеобеспечения, те, в свою очередь, с ангаром космических кораблей, производством, энергетической секцией, располагавшейся сразу под тором.
Еще ниже располагалась двигательная установка. Поставлять топливо с Земли, чтобы деньги налогоплательщиков за так сгорели в исполинских магнитных ловушках двух сопел двигателей станции, никто не собирался: мельчайшие частицы водорода собирали магнитные ловушки, тонкими усиками протянувшиеся во все стороны от станции. Кольца газовых гигантов полнились свободными частицами, ловушки всегда работали на полную мощность, давая мощнейшую засветку для лидаров космических кораблей, а в видимом диапазоне в нижней части станции будто бы развивалась прозрачная юбка, когда усики ловушек тянулись в сторону Сатурна, развевались в магнитном поле «Циолковского» или собирались воланом от проходящих частиц солнечного ветра. Свободные частицы собирались в 3D-принтер, и так продолжалось до тех пор, пока громадная емкость не заполнялась доверху. Небыстрый процесс – как раз хватит, чтобы на коленках проползти все пространство в окрестностях Сатурна, подвесить в самых интересных местах автоматы и откочевать к Юпитеру, чтобы там фотографировать, измерять, экспериментировать…
Кочевье проходило весело. Раз в двадцать лет два газовых гиганта сходились на минимально возможное расстояние, станция подбирала «юбочку», усиленный наряд экзоператоров крепил балки, связывавшие части станции, все обитатели «Циолковского» укрывались в герметичных автономных помещениях, заматывались в противоперегрузочных коконах на ложементах, и под фейерверк ракетных ускорителей, смонтированных на выносных балках двигательного отсека, станция начинала гравитационный маневр вокруг всей системы Сатурна. В нижней точке гравитационного маневра основные двигатели выходили на полную мощность, отправляя громадное сооружение в путь по высокоэллиптической орбите с высшей точкой далеко над полюсом Мира, чтобы завершить путешествие гравитационным маневром вокруг системы Юпитера.
На орбите Громовержца опять начинали работу экзоператоры. Целостность конструкций, утечки атмосферы, работоспособность агрегатов, обеспечивавших выживание оравы специалистов, дезактивация частей, попавших под космическое излучение или солнечный ветер – силами штатного наряда специалистов этого не сделаешь, поэтому в помощь парням и девчонкам, ползающим по обшивке сооружения, отправляли добрую половину населения «Циолковского». В личное дело шла пометка «выполнение работ, связанных с риском для жизни и здоровья», что обещало немалую прибавку к жалованию, и кто-то рвался на эти работы, а кто-то филонил или просто старался найти себе другое дело.
Прошин не застал и доли суматохи, предшествующей кочевью. Впрочем, мало кто из его коллег или знакомых мог похвастаться участием в переезде: пространство вокруг газовых гигантов кроме обычного солнечного излучения и космических лучей пронизывала радиация, способная за считаные часы убить человека. Меры защиты, обычные для орбиты Земли, Луны или Марса, здесь были недостаточны – словно два древних божка, отвергнутые людьми, мстили нерадивым последователям, стремясь испепелить хлипкую плоть, устроить вожделенную тысячелетиями гекатомбу. Хитрые людишки научились обманывать старых богов, прячась от их гнева под магнитным полем, и, подглядывая из-под полога, мало-помалу выведывали секреты, упрятанные двумя сквалыгами за кольцами, под пологом атмосферы странных мирков свиты Сатурна и Юпитера, под маревом атмосферы самих гигантов, но за это пришлось платить высокую цену Трансфер к Папе отправил на Землю смену экзоператоров в полном составе – ребята выбрали и перебрали все нормы полученной радиации и теперь лечились от лучевой болезни в клинике на Сахалине. Погиб их старший: надел скафандр и отправился на место обрыва главной балки во главе отряда человекообразных механизмов – у новой модели роботов оказались неподходящие по размеру захваты, а у сварного вдобавок отвалился кабель питания. Здоровый мужик превратился в мумию за три дня. «Похороните меня на Земле, ребята, – были его последние слова, – холодно здесь. Неуютно».
