Видя, что дело запахло керосином, оба Кюнста метнулись в его сторону, хотя метаться было уже точно поздняк.
Поскольку вышедший все-таки успел поднять свою правую руку со шпалером чуть выше пояса. На срезе пистолетного ствола блеснули две тусклые вспышки, а затем последовало два практически неслышных из-за работающего трактора глухих баха.
В следующую секунду меня сильно ударило в грудь справа, повергнув в состояние то ли аута, то ли ахера. От неожиданности боль показалась дикой, но я не ощутил никакой мокроты и, коли уж я мгновенно не покинул этот мир прошлого и остался на месте – эти девять граммов оказались не смертельными, и моя предусмотрительно встроенная в шинель «кольчужка» выдержала пистолетный выстрел в упор. Но обширный синяк или даже поврежденное ребро мне теперь было обеспечено. Одновременно я увидел, как не имевший, в полном соответствии с традициями этого сурового времени, бронежилета и получивший вторую пулю Шепилов повалился лицом вниз рядом со мной, словно избыточно крупный и тяжелый мешок, накрыв собой упавший в снег, выпущенный из разжавшихся рук трофейный автомат.
Прицелиться в Кюнстов и сделать нам какую-нибудь дополнительную каку неизвестный хрен уже не успел.
Ушибленный болью я, словно в замедленной съемке, наблюдал, как от правой руки Смирнова мелькнул какой-то тонкий светлый пунктир. Нечто блестело, как ртуть или хром, а внешне напоминало то ли проволоку, то ли металлическую строительную рулетку, которую раздвинули на метр с лишним и зачем-то размахивают ею.
Странное холодное оружие сверкнуло над плечами неизвестного, и через пару секунд его дурная голова вместе с шапкой легко и непринужденно отделилась от туловища, с глухим, еле слышным стуком упав на порог дома. Явно не понявшее, что оно уже мертво и лишилось своей главной детали, тело завалилось на бок, пальцы правой руки разжались, и выпавший пистолет зарылся в свежий снежок у крыльца.
– Звиздец! – то ли подумал, то ли сказал вслух я.
Меж тем Кюнсты перескочили через покойника и, как это умеют только они, бесшумно ворвались внутрь дома.
Я, сипя от боли и хватая ртом морозный воздух, перехватил ППД поудобнее. Слава богу, что в момент пистолетного выстрела неизвестного гада я опустил автомат, а не инстинктивно надавил на спуск. Я бы сдуру выпустил весь обширный диск одной длинной очередью, и тогда тут была бы неслабая «канонада», и близко не сравнимая с двумя слабыми пистолетными хлопками, которые здешние «белофинские шюцкоровцы», возможно, (лично я очень на это надеялся!) примут, к примеру, за звуки откупориваемого шампанского. Мало ли, какие причуды бывают у их иностранных «друзей-защитников»?!
Едва дверь за Кюнстами закрылась, как из-за трактора выскочили летчица и Игнатов. Не знаю, чего они ожидали здесь увидеть, но, готов поспорить на любые деньги или аморальные хотелки, что точно не это.
А именно – два мертвых тела, причем голова одного из трупов лежала отдельно. Я, чисто механически, отметил для себя, что крови от столь лихо срубленной Смирновым черепушки было подозрительно мало (особенно, если вспомнить, как это обычно показывают в разных там «Убить Билла» и прочих убойно-зубодробильных фильмах из нашего времени, где отрубание головы всегда дает мощный фонтан крови, бьющий под напором куда-нибудь в потолок). По-моему, эта самая их Флекса, она же «Flexibel Klinge», она же «гибкое лезвие», в «рабочие моменты» точно каким-то образом нагревалась (интересно, за счет чего какая-нибудь атомная батарейка, встроенная в рукоятку?), тем самым минимизируя кровопотерю. Прямо-таки «чистая смерть», голубая мечта Ника Николса.
– Йы-ых! Аа-ээ! Блю-ээ!!! – услышал я сквозь стрекот тракторного дизеля.
Не знаю уж насколько кроваво все это выглядело со стороны, тем более по меркам 1940 года, но бравую авиационную лейтенантшу Заровнятых вытошнило бурно и, как говорится, тугой струей. Ну да, она же, хоть и в военной форме РККА, но все равно девушка, и очень деликатная. Вот вам и стихийный, то ли поздний обед, то ли ранний ужин в том финском блиндаже. Судя по начавшему ощущаться в воздухе гнусноватому «аромату», супчик, трофейные сосиски и прочие калории из ее желудка плавно переместились непосредственно на снег. Что ж, раз так, ходите теперь голодной, товарищ лейтенант.
– Ранены, товарищ майор? – спросил будущий темпоральный академик, которого не пробило на стихийную обрыгаловку (стойкий юноша, уважаю!), хотя «Суоми» в его руках заметно подрагивал. Все-таки интересно, что этих двоих больше шокировало – отрезанная вражеская голова или же свежий труп друга-сослуживца?
– Да ерунда, – отмахнулся я, стараюсь не закашляться от боли в груди. – Лучше посмотрите, что там с нашим товарищем.
Подойдя поближе, тот наклонился над Шепиловым, потом перевернул его на бок. Переставшая блевать летчица, сдвинув на затылок свой летный шлем и капюшон трофейного маскхалата, вытирала перепачканный рот меховой рукавицей.
Я надавил на пластырь «СНА» и осмотрелся. Нигде никакого движения. Не обратили внимания на два выстрела, не услышали или еще не успели среагировать? Черт его знает…
Именно в этот момент дверь дома приоткрылась и появился Смирнов, как обычно, деловой и бесстрастный.
– Все тихо? – спросил он первым делом, как будто сам этого не знал. Уж его-то «встроенная аппаратура» явно засекала любые передвижения живых объектов вокруг нас куда лучше, чем та примитивная фигня, которой он, было дело, снабдил меня.
– Вроде да, – ответил я. – А там у вас что, как прошло?
– Того, кто нас интересовал больше всего, взяли живьем.
Судя по всему, он имел в виду предполагаемого игнатовского родственничка.
– А что с остальными? – уточнил я.
– Да их и было всего четверо, считая того, что столь неосторожно вылез наружу, – и Смирнов кивнул на безголовое тело, давая понять, что с ними все кончено.
– Что там с товарищем Шепиловым? – спросил я у все еще согбенного над его телом Игнатова.
– Убит…
– Точно?
– Точнее некуда, товарищ майор, прямо в сердце…
– Так, – сказал я, глядя на вроде бы приходящую в себя Заровнятых. – Вы, двое! Приведите себя в порядок! Не паниковать и не нервничать! Нашего убитого положите в волокушу, а потом наблюдайте за местностью и будьте начеку! Если появится кто-то или что-то подозрительное – зовите нас, но без команды ни в коем случае не стреляйте! Мотор трактора не глушить! Мне надо срочно допросить пленного! За старшего – товарищ лейтенант! Вам все ясно?
– Так точно, товарищ майор! – ответили они чуть ли не один голос.
– Вот и славно.
Пока я разговаривал с ними, Смирнов деловито взял убитого вражину за ноги и затащил в дом. Потом унес туда же голову, видимо, чтобы лучше тухла, в тепле. Странно, но крови на крыльце было действительно немного – так, небольшая, уже почти застывшая лужица.
Внутри дома было тепло. Из почти полностью занятых обширной поленницей дров, несколькими парами лыж и деревянной бочкой с водой (посреди дров Смирнов и примостил свежего жмура, в комплекте с его башкой, а вот остальные «блага цивилизации» у них, надо полагать, снаружи – «ах как морозно в январе, когда удобства во дворе») сеней я попал в обширную, на пол-избы, комнату. В ее дальней стене наличествовала приоткрытая дверь, ведущая на вторую, судя по всему, в данный момент нежилую, половину дома. Там было полутемно, но были видны какие-то составленные друг на друга тарные ящики и коробки из плотного картона. Судя по расположению дымовой трубы на крыше, печь (возможно, совмещенная с плитой для готовки) тоже находились на той половине дома.
