– Нет. А что еще? – насторожилась Жанна.
– Ничего, мама… ничего.
– Ладно, я сдаюсь! – Жанна махнула рукой. – Приводи своего байкера к нам в гости. Познакомимся. Посмотрю, что за человек. Вкус у него есть, по крайней мере. Букеты хороши.
Алёна только головой покачала. Она почувствовала себя смертельно усталой. Все, абсолютно все стало казаться неважным и мелким. Слишком много случилось сегодня, слишком много она пережила. Внутри у нее словно отключился какой-то контакт. Она перегорела.
– Я иду спать, – сказала Алёна бесцветным голосом и ушла к себе.
Она рухнула в постель, накрыла голову подушкой и моментально отключилась.
Последняя мысль была о Жеке.
Что он сейчас думает о ней, после того как его букеты выбросили, на его звонки не отвечали, а потом устроили в его честь музыкальное представление с признанием в любви перед большой аудиторией и перед камерой Милены Мавкиной?
Только одно – что студентка Алёна Сестрицына совершенно неуравновешенная и даже опасная особа, от которой нужно держаться подальше. Завтра она попробует позвонить ему и объяснить, что случилось. Если он захочет разговаривать с ней после всего этого...
Алёна провела беспокойную ночь. А под утро ей приснилось, будто к ее окну прилетела огромная волшебная птица и размеренно тюкает клювом в стекло.
– Тук… тук…
Алёна вздрогнула и вскочила на кровати, отбросив подушку.
– Тук!
Алёна потерла глаза. Сквозь щель в шторах пробивался яркий луч и падал на ковер. Уже утро!
– Тук!
У Алёны похолодело в груди. Что там такое на балконе… тюкает? Какая еще птица залетела к ней?
На цыпочках прокралась к окну, осторожно отодвинула штору и тоненько пискнула. От изумления не хватило сил заорать.
Потому что с балкона на нее смотрел профессор Онежин в образе байкера Жеки.
– Алёна, пусти меня, пожалуйста! – глухо потребовал он сквозь стекло. – У вас тут камеры наверняка натыканы, сейчас охрана прибежит, если заметили, как я карабкался.
Алёна дрожащими руками открыла дверь, впустив холодный воздух. В комнату шагнул Жека… Гриша. В голове Алёны что-то переключилось, и теперь она мысленно называла его только настоящим именем.
Хватит прозвищ. Он Гриша, и это имя ему очень подходит. Оно одновременно и рычащее, и мягкое, и с характером.
Высокий, массивный, он казался ужасно чужеродным в ее светлой комнате с цветочными шторами, зеркалами на стенах и мягкими игрушками на столе. Гриша неторопливо огляделся, потом посмотрел на Алёну, улыбнулся и сказал:
– Привет.
– Ты с ума сошел? – прошептала она.
– А ты? – прошептал он в ответ. – Вчера вон что вытворяла на сцене! И потом сбежала. Я ужасно за тебя беспокоился.
– Я просто растерялась! А когда я теряюсь в стрессовых ситуациях, я всегда что-то выкидываю, ты же знаешь!
Она обхватила себя руками – с открытого балкона задувало, а она стояла перед Гришей в шелковой маечке и шортах, босиком на полу, и совсем замерзла. Но продолжала говорить взахлеб.
– Потому что ты меня отругал тогда в вузе, а потом не звонил, то есть ты звонил, но мама внесла тебя в черный список на телефоне и я не знала! И букеты твои она выкидывала! А потом ты… Веронику консультировал! А она к тебе прижималась! И в баре сидел с друзьями и той губастой, она тебя орехами кормила! Вот я и кинулась выступать!
Алёну словно прорвало. Она все еще не была уверена, что это не сон. И поэтому слова лились легко, как во сне.
Гриша серьезно слушал ее какое-то время, строго сдвинув брови, сунув руки в карманы джинсов, и даже кивал утвердительно, как будто она отвечала ему у доски, а он оценивал ее ответ. А потом вытащил руки из карманов, схватил Алёну в охапку и поцеловал.
Поцелуй получился одновременно нежным и яростным. У Алёны помутилось в голове, а ноги задрожали.
Она всхлипнула и обняла его. Ее байкер был большой и теплый, а его кожаная куртка была чуть влажная и холодная, и его подрезанная борода ужасно щекотала ее подбородок и щеку.
Потом он резко отпустил ее – по коридору кто-то шел.
– Алёна? – спросила мама настороженно. – Ты с кем разговариваешь? Я слышала чужой голос!
Жанна застыла в дверях, как статуя командора. Она посмотрела на открытый балкон, потом очень медленно перевела глаза на Гришу.
– Так, – вымолвила Жанна после бесконечной паузы. – У нас, оказывается, гости?
– Мама, это доктор технических наук профессор Григорий Григорьевич Онежин, – на одном дыхании выпалила Алёна. – Но он еще и байкер Жека. Это его прозвище. А байк – хобби. И я с ним встречаюсь. С профессором. И с байкером!
– Приятно познакомиться, – голосом Жанны можно было заморозить воду в пруду. – Это так теперь принято у профессоров – забираться в квартиру к студенткам через балкон? Может, стоит вызвать полицию?
– Не стоит, госпожа Карпинская, – вежливо ответил Гриша. – Я уже ухожу. Если не возражаете, я бы зашел к вам в гости, скажем, завтра вечером. Через дверь, как полагается. В приличном профессорском виде. У меня есть костюм и галстук.
Жанна промолчала. Ее ноздри раздувались, а глаза метали молнии.
– Алёна, я спущусь вниз, – продолжил Гриша любезно. – Вижу, моему присутствию здесь не рады. Можешь отпроситься у мамы до вечера? Госпожа Карпинская, обещаю вернуть вашу дочь к восьми в целости и сохранности. Мне бы хотелось провести этот день с ней. Если она не против.
– Я не против! – поспешно сказала Алёна. – Только умоюсь и переоденусь!
– Как понимаю, мой ответ и не нужен, – сказала Жанна.
В этот момент Алёна не могла не восхититься своей мамой. Никто не умеет держать лицо так, как Жанна Карпинская!
Жанна повернулась и вышла из комнаты. Гриша пошел следом. В коридоре он столкнулся с зевающим дядей Ромой. Мужчины молча пожали друг другу руки. Хлопнула входная дверь.
Алёна отмерла и кинулась в душ.
Через десять минут она выбежала на улицу и увидела Гришу возле его черного байка.
Она подошла к нему и немного постояла, любуясь.
Бесстрашный рыцарь дорог. Насмешливый бородач в плотной кожаной куртке, джинсах и тяжелых ботинках. Утреннее солнце играет в его черных волосах, а в прищуренных янтарных глазах прыгают черти.
– Я так рада тебя видеть, – сказала она.
– И я тебя, – улыбнулся он. – Без тебя было скучно жить.
Он рассматривал ее, словно видел впервые, и Алёна не отводила взгляд.
Алёне нужно было многое у него спросить, и она первой прервала паузу.
– Зачем ты подстриг бороду?
Гриша удивился, а потом усмехнулся.
