Это магия. Это выживание. На пятом круге все закончится взрывом и крахом, но сейчас я на третьем круге, и я живу по полной.
Я не могу анализировать и строить планы.
Рион нужен мне быстро, срочно и очень глубоко.
Дыхание участилось. Тело стало мягким, податливым, ждущим того, что однажды испробовало и теперь требует снова. Ласки стихий.
Рион следил за мной, сжимая край моего платья, касаясь обнаженной кожи. Он сомневался, хмурился, не желая сдаваться порыву. Однако его руки, его тело действовали помимо его воли.
Он наклонился и накрыл мой рот своим. Окунулся в мое тепло языком, толкаясь все быстрее и отчаянней.
Его движения были резкими, злыми, будто он в который раз дал себе клятву удерживать стихии, но они снова взяли верх. Сжимая ткань платья в кулаке, он притягивал меня ближе, потом отталкивал, словно пытаясь оставить между нами безопасное расстояние. Словно надеялся, что еще сможет меня отпустить.
Скоро и мне придется этому научиться — отпустить Риона. На четвертом круге я уже не смогу притворяться, что мы пойдем вместе до конца.
Мы не разделись, на это не было времени, да и место неподходящее. И мы неподходящие, потому что за страстью нет ни капли доверия. И это так сложно! Как бы я ни убеждала себя в обратном, удовольствие тела поневоле тянется к душе, чтобы наслаждение было полным и открытым.
Бедра Риона вжимались в меня с такой силой, что кружилась голова. Он вошел в меня и протяжным стоном отпустил все сомнения. Наши тела сразу нашли ритм, как будто знали друг друга много лет.
Мы катались по траве, слишком громкие и безудержные для этого страшного места. Где-то между криками и стонами наружу проглядывало то, что есть «мы». То, что останется, если убрать ложь, стремления, долг, мечты и всякую дурь, накрученную на чистую мякоть души.
Хотя кто ее знает, душу, какая она, настоящая.
Удовольствие поднималось все выше, отделяя нас от тела и мыслей, стирая страхи и память. Мы пришли к пику наслаждения, хватаясь друг за друга с таким отчаянием, будто не лежали на траве, а висели в воздухе над миром Треоста и пытались спастись.
А потом наша близость из яркой превратилась в опасную. Потому что я касалась Риона не для того, чтобы возбудить, а из нежности. Чтобы изучить его тело и найти точки удовольствия. Усыпить лаской. Подарить еще больше, отдаться еще полнее и глубже до самой… души?
Опомнившись, я потерлась о Риона всем телом, чтобы доказать, что это всего лишь страсть, магия тел. Он ответил тем же, снова задвигался во мне. Мгла и свет сплетались вокруг нас, и в зеркале отражались блики нашей страсти. Это зрелище было слишком ярким и полным силы даже для мира Треоста. Казалось, что все возможно, любое чудо.
Я подумала тогда, что вместе с Рионом мы всесильны.
Как жаль, что «вместе» — слово не из тех, что я использую.
Я убеждала себя, что это лишь страсть, но это неправда. Вот она, моя душа, лежит рядом и жмурится на солнце, и у нее свои мотивы хотеть Риона. И мне ее не переубедить, не задавить разумом и сотней слов. Она тянется к Риону, гладит его моей рукой, целует его моими губами, и я ничего не могу с этим поделать.
А потом мы лежали на земле обессилевшие, истощив страсть, насытив стихии и наши тела. В глазах плавали золотые искры, во рту было сухо от частого дыхания.
Я попыталась встать, но меня шатало после хождения по воздуху.
Рион скрылся за деревьями и принес мне воды в сложенных вместе ладонях. Я сделала глоток из его рук, второй, третий.
— Еще?
— Да.
— Сейчас принесу.
Вот такая мелочь — вода в ладонях — вдруг срубила под корень мою защиту. От заботы Риона по телу растеклось сладкое тепло, и я удивленно осмотрела себя, как будто могла разглядеть его под кожей. Я никогда не ощущала такого. Это не я. Это тепло может сделать меня слабой. Рион всего лишь принес мне воды, но все во мне откликнулось, и внутри расцвело что-то нежное и ранимое.
Иногда самый простой жест важнее сотни поступков.
Иногда падение начинается с капли воды.
Поскользнувшись, можно рухнуть в бездну.
С трудом поднявшись, я пошла прочь. Воспользовалась моментом, пока Риона не было, потому что не знала, что ему сказать. Я слишком переполнена противоречивыми чувствами, слишком устала и обезоружена происшедшим. Огня Треоста не было, других участников тоже, и я расслабилась.
Я не ожидала ничего плохого.
Поэтому когда повеяло холодом, и вокруг появились сугробы и дома с медовым светом окон, я не сдержала крик. Отчаяние пронеслось сквозь меня черной молнией.
Нет, только не это! Уж лучше змеи…
Но нет, Треост не смилостивился. Он снова вернул меня на ночную улицы окраины, в прошлое. Значит ли это, что я допустила ошибку? Сделала неправильный выбор? Дважды?!
Мороз вцепился в кончики пальцев, забрался под кожу, вытягивая подаренное Рионом тепло. Аннет шла впереди, пританцовывая и размахивая в воздухе варежкой.
Происходящее казалось слишком реальным.
На моей талии сомкнулась мужская рука, холодные губы уткнулись в шею.
Смеясь, Аннет побежала вперед. В этот раз я не боялась на нее смотреть, наоборот, запоминала ее улыбку, ее смех. Последние минуты ее радости.
Темное небо, тяжелое грядущим снегопадом, нависало над домами. Патруль уже выслал дугу, и скоро она появится над головой Аннет, сверкая убийственной силой.
Но в этот раз что-то не так. Прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что меня насторожило.
Молчание Аннет.
Она смеется, но не спорит с Эмиром и не шутит.
И он тоже молчит.
И тогда догадка обрушилась на меня ледяной глыбой, выбивая воздух из легких. Я поняла задумку Треоста.
Это не испытание, это пытка. Я ненавижу Треоста за это, всем сердцем и до самой глубины души. Я бы сказала ему об этом прямо сейчас, в сердцах выкрикнула свое отчаяние, но я слишком занята тем, что хватаюсь за мужскую руку.
За обнимающую меня мужскую руку.
За Риона.
Потому что это он обнимает меня, он идет рядом на месте Эмира.
Я держу его изо всех сил, но мои усилия тщетны. Сила Треоста падает с небес снежинками, они превращаются в пар и разделяют нас. Улыбаясь, Рион спешит вслед за Аннет, а я кричу, кричу, кричу, но они меня не слышат.
Небо впереди расцветает синевой, патрульная дуга набирает силу, и я бегу, кричу, раскрываю зеркало, растягиваю его. Хочется сдаться, упасть на землю и закрыть глаза. Не видеть, что случится дальше. Но я знаю, что должна сделать выбор. Это и есть мое испытание, и я не имею права струсить.
Не имею права проиграть.
