Стигрих повел меня к замку.
Гилбер шел рядом. Казалось странным, несправедливым, что Стигрих не осыпал его почестями. Да, Рион привезет силу, но это произошло благодаря помощи его друзей. И чтобы помочь Риону, Гилбер тоже дошел до конца испытаний. А Стигрих зол на него, непонятно почему. Я протянула свободную руку Гилберу, но он оттолкнул меня. Его лицо осталось бесстрастным.
Мы поднялись на холм. Не отпуская мою руку, Стигрих приветствовал проходящих людей, и я следовала его примеру. Все это казалось игрой, в которой только один из игроков знает смысл происходящего.
Мы зашли в замок, и, стоя на крыльце, Стигрих громко сказал.
— Дорогая дочь! Тебе отведут покои, ты отдохнешь, а потом мы с тобой поговорим. Я рад видеть тебя после долгой разлуки. Завтра мы устроим празднование по поводу твоего приезда.
Он обращался ко мне, но стоял боком и смотрел на собравшихся у крыльца людей.
Я промолчала, и тогда взгляд отца, холодный, недобрый, сосредоточился на мне.
— Спасибо за гостеприимство… отец! — Я тоже обратилась к народу.
Отбросив мою руку, будто она обмазана ядом, Стигрих оттолкнул меня в сторону.
— Отведите ее! — приказал кому-то, а потом повернулся к Гилберу: — Иди к себе! Буду через пять минут.
Гилбер кивнул.
Стигрих повернулся к народу и завел речь о начале новой жизни. Силы светлых магов в запределье становится все меньше, но когда Рион привезет бесконечную силу, все будет по-другому.
Гилбер схватил меня за руку и потащил по коридору. Две лестницы, два круговых коридора — и мы оказались в покоях. Ничего особенного — каменные стены без окна, как в катакомбах, деревянный стол, шкаф, умывальня за дверью, кровать…
Кровать?!
— Зачем мы здесь? Я не собираюсь…
— Молчи! — Он закрыл мне рот ладонью. — Ты хочешь знать правду?
Я не могла высвободиться, поэтому моргнула в знак согласия.
— Ты хочешь получить ответы на свои вопросы?
Снова моргнула.
Он медленно опустил руку и, убедившись, что я не визжу, отступил в сторону.
— Я обещаю, что ты узнаешь правду. Но ты узнаешь ее так, как я считаю нужным, и тогда, когда я сочту нужным. Согласна?
— Но ты должен предупредить меня…
— Я ничего тебе не должен… жена.
Вздохнув, я кивнула.
— Согласна.
— Тогда следуй за мной!
Подхватив стул, он зашел в каморку, где стояла умывальня. Усадив меня, он вышел обратно в комнату.
— Что бы ни случилось, что бы ты ни услышала, не выходи отсюда, пока я тебя не позову. Поняла?
— А что ты..
— Поняла?! — повторил угрожающе.
— Да.
— Если меня станут убивать, что ты сделаешь?
— Останусь сидеть на месте.
— Наконец-то я сделал из тебя покорную жену! — Гилбер усмехнулся и захлопнул дверь каморки.
Светильника здесь не было, поэтому я сидела в темноте, но перед глазами плыли образы, лица. Все то, что только что произошло. Последние сутки вместили в себя слишком многое.
Дверь снова приоткрылась. Гилбер почесал затылок, хмыкнул. Он топтался на месте, как будто испытывал неловкость от того, что собирался сказать.
— Не каждый может выдержать правду, настоящую правду, а не ее разбавленную версию. Если бы я был хорошим мужем, то я бы сжалился над тобой и смягчил правду. Но я плохой муж.
Спорить я не стала, потому что он вообще мне не муж, что бы ни диктовал ритуал. Я стараюсь настроиться на дружеский лад, но иногда Гилбер… невыносим и жесток.
Я не успела ответить, как в коридоре раздался звук приближающихся шагов.
Гилбер выпрямился и сжал кулаки, как будто готовился к бою.
— Никому не говори, что твое зеркало пропало. Поняла? Никому!
И тихо прикрыл дверь каморки.
Растерянная, заплутавшая в чувствах, новостях и впечатлениях, я смотрела в темноту, когда в спальне громко хлопнула дверь и раздался голос Стигриха.
Злой, негодующий голос.
— Почему она жива?!
Надо было сесть на пол, а не на стул, на полу легче бесшумно падать в обморок. Я не двигалась, боясь что-то задеть или столкнуть и тем самым выдать мое присутствие. Теперь я понимаю слова Гилбера о неразбавленной правде. За дверью находится мой отец, который должен был любить меня, растить и баловать. Но он отказался от меня — так стоит ли удивляться, что он не рад тому, что я жива?
Гилбер молчал. Я всем телом подалась к двери, прислушиваясь.
Снова заговорил отец.
— Почему Рион не выполнил мой приказ? В нем было что-то непонятное?
Судя по звукам, Стигрих ходил по комнате. То и дело раздавались глухие удары. Похоже, он в ярости пинал мебель.
— Рион разочаровал меня. Ты не понимаешь, каково это, когда твой преемник тебя разочаровывает! Я выбрал самого сильного, бесстрашного, готового на все… а он… — Судя по звукам, Стигрих швырнул стул о стену.
— Вместо того, чтобы сосредоточиться на испытаниях, Рион явился ко мне, чтобы узнать, как поступить с моей дочерью. А ты куда смотрел? Почему разрешил ему мотаться в запределье? Неужели вам не было очевидно, как поступить с девчонкой, которая встала у вас на пути?! Надо было сделать ее источником! Если бы я знал, как провести ритуал, то давно бы это сделал. А у вас была возможность, и вы ее упустили. Что мне теперь делать с девчонкой? Тащить обратно в Амадену? Думаешь, Август пустит меня в храм? — Даже в моем укрытии крик Стигриха оглушал.
Иногда правды бывает слишком много. Наверное, я бы согласилась на разбавленную версию.
— Рион дал клятву лъэрда. Он пообещал вернуть силу в запределье, а еще он обещал подчиняться своему суверену. Он спросил, что делать с моей дочерью, и я приказал ему привезти источник. Разве кто-то отменил клятву? Я отправил моих лучших лъэрдов в Амадену, и они вернулись сопливыми мальчишками! Ты знал, что я приказал Риону привести источник?
— Знал.
— Тогда почему ты привез мне девчонку?!
Эхо отцовского крика звучало в моих ушах. Думаю, я буду слышать его еще очень долго.
Раздался скрип стула, а потом из-за двери донесся голос Гилбера. Голос встревоженного любящего мужа.
— Дорогая, ты сидишь в умывальне уже четверть часа. С тобой все в порядке?
Гилбер открыл дверь и протянул мне руку. Он подстроил эту сцену с отцом, потому что иногда нужно испытать боль, чтобы жить дальше. Эта боль моя по праву.
Я вышла в спальню твердой походкой. Не случилось ничего страшного. У меня как не было отца, так и нет. Никаких потерь.
