— Не нам решать, кто виноват, а кто нет. Мы не знаем весь расклад судьбы, и когда чувства правят разумом, мы не видим правды.
Он смотрел на меня исподлобья, и в его глазах клубилась мгла.
Он говорил не об Аннет, а о моей матери. Он признал, что после ее гибели он настолько ослеп от горя, что винил крохотного ребенка в том, что случилось. И до сих пор винит… или винил до сегодняшнего дня.
Он пытается извиниться?
— Гилбер сказал, что ты хотела умереть за Риона. — Отец хмурился, изучая меня, незнакомую, непонятную дочь. — Ты его любишь, — добавил, не дождавшись моего ответа.
Опустив взгляд, он посмотрел на медальон в моих руках.
— Мгла боролась за душу Ини, и я ее понимаю. У Ини была светлая душа, — хрипло сказал он.
В его глазах проступала глубина горя, какой я не знала раньше, но чувствую сейчас. У нас есть что-то общее, мы оба потеряли людей которые стали для нас самым главным. А когда ты теряешь главное, все остальное не имеет смысла.
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Гилбер. Они с отцом обменялись взглядами.
— Через час я жду тебя у алтаря, — приказал мне отец, уходя.
А Гилбер подошел ближе и сел рядом со мной. Казалось, он ищет слова или жесты, способные облегчить мое горе — но разве есть такие?
— Мы братья, хотя и не по крови, — сказал он наконец.
Я ни о чем его не спрашивала. Рион погиб, а остальное не имеет значения. Но почему-то именно сейчас Гилбер счел важным высказаться, как будто вспоминал все вопросы, которые я задавала. Он рассказал о том, как Рион проверил мой дар на инициации дебютанток. Тогда лъэрды еще не знали, что Август раздобыл схему ритуала, но заметили его интерес ко мне и поэтому забрали меня в катакомбы. Вернее, Рион забрал, а Гилбер хотел отправить меня в пограничье до тех пор, пока не найдется ритуал.
Но узнав о переносном источнике, лъэрды поняли, что у Августа есть схема ритуала. И тогда из обузы я стала подарком судьбы. Я смогла бы дать им источник для запределья.
Будучи преемником Стигриха, Рион знал, что суверен спрятал дочь в пограничье, и узнал меня по внешности, по дару и по медальону в моих вещах. Он до последнего надеялся, что можно сделать источник, оставив меня в живых. Когда он понял, что это невозможно, он вернулся в запределье, чтобы поговорить со Стигрихом. Наверное, он надеялся, что в суверене живы отцовские чувства, и он поможет вытащить меня из Амадены и спрятать от Августа. Увы, преемник плохо знал своего суверена. Тот приказал ему убить меня и вернуться с источником. Что ж… Рион сдержал клятву, у Стигриха теперь есть источник.
Гилбер рассказал и про Дэйн. Лъэрды готовились делать источник, и им нужен был не ее дар, а ее воины, ждавшие около храма. Через портал источник не вынесешь, и им нужна была помощь, чтобы вырваться из лап Августа и сбежать из Амадены. Они помогли Дэйн дойти до пятого круга, а в конце Рион рассказал ей о том, что собирается сделать. Дэйн согласилась помочь Ветру вывезти источник. Она была уверена, что заберет его себе. Поэтому она и шла с Рионом, и не преследовала меня на последнем круге. Они выбрались из Амадены, а дальше… у Ветра свои связи и свои люди в пограничье. И лучше и не знать, что он способен сделать с человеческой памятью.
Слова Гилбера доходили до меня, но словно через туман. Подойдя к постели, он сел рядом и взял меня за руку.
— Мы должны поговорить о том, что будет дальше, — сказал он.
— Дальше? Я не могу об этом думать. Я не вижу дальше своего горя.
— Рион хотел умереть и отдать тебе силу, но не только. Он хотел для тебя свободы. Пограничье огромно, и Рион нашел для тебя безопасное место…
— Не вини себя, что ты не выполнил его просьбу. Ты привез меня в запределье, чтобы увидеть отца и попрощаться с Рионом, и я благодарна тебе за это.
Гилбер долго смотрел на меня, потом взял за руку. Прикосновение казалось неловким, но очень нужным. Наверное, потому что нас с Гилбером объединило горе.
— Рион сделал то, что должен был сделать. Воюют не всегда за землю, иногда воюют за людей, и умирают за них тоже. За тех, кто тебе дорог, — сказал он. — У каждого есть на это право. — Его голос был тяжелым и вязким, он окутал меня, опутал. Потянув меня за руку, Гилбер поднялся с постели.
— Нам пора. Отпусти свое горе, Тай! Скоро тебе станет легче.
***
Алтарь находился в каменном укрытии на вершине холма. Вход был спрятан между камнями, узкая лестница в сотню ступеней привела в пещеру, освещенную магическими светильниками. Внутри было на удивление чисто, Стигрих подготовился к тому, что лъэрды привезут источник. Я представила себя лежащей на камнях в углу, магия мраморным рисунком на моей коже… и ничего не почувствовала. Потому что гибель Риона ужаснула меня сильнее моей собственной гибели. Сейчас его положат на алтарь, свяжут его силу с камнями древним ритуалом. Нас девять человек, свидетелей этого действа — кроме меня, здесь Стигрих, Ветер, Гилбер и пятеро магов. Я стояла в стороне от остальных, но обо мне не забыли. На меня смотрели, ко мне подходили… все, кроме Ветра. Он не простит меня за то, что случилось с Рионом. Гилбер прав, они как братья.
Один из магов заговорил со мной, рассказал историю алтаря — сколько лет тот пустовал, как к нему привязали украденный источник, и тот иссяк… Я слушала его, но мой взгляд не покидал Риона. Он непохож на себя, его кожа как мрамор, его лицо потерялось в сиянии магии. Нити его мглы перевязаны, сплетены с нитями света, удерживая в себе силу тысяч магов. Риона привяжут к алтарю, и он будет вечно гореть силой, защищая свою землю. Маги смогут получать силу от источника. Это новое начало для земель Стигриха.
Если бы у меня был шанс начать все заново, я бы не сомневалась, не боялась довериться. Я бы бросилась в Риона с головой. Любила бы его изо всех сил. Не боялась, не сдерживалась, а любила.
— Все готово! — сказал один из магов, и тогда Гилбер подошел ко мне. Второй раз за этот день он взял меня за руку. Его ладонь была ледяной.
— Помнишь, ты сказала, что брак строится на доверии? Я прошу тебя мне довериться. Мы должны провести сложный ритуал, и понадобится твоя помощь.
— Но у меня нет никакого дара…
— Я прошу тебя следовать указаниям магов и не бояться. Я не могу объяснить тебе, что сейчас произойдет, но постепенно ты и сама все поймешь. Клянусь, ничего плохого с тобой не случится.
Опять он ведет меня вслепую, опять я не знаю всей правды.
— Ты доверишься мне? — спросил он.
Я смотрела на суровое лицо Гилбера, на взволнованный прищур его глаз и думала о том, что раз уж я обещала себе доверять инстинктам, то буду следовать этому решению до конца.
Я кивнула, и Гилбер выдохнул с облегчением, как будто сдерживал в себе чудовищное напряжение.
— Вот и молодец! — Наклонившись, он поцеловал меня в лоб. — Ты лучшая из жен!
