Глава секты выслушала ее внимательно и бесстрастно спросила, чего она хочет. Шантаж Гущеву не интересовал, она не раз видела, чем кончают те, кто вымогает деньги за молчание. Поэтому она предложила жрице сделку.
План был простой. Лада дает ей «кулон смерти». Альбина сходится с мужем, уверяет его в вернувшейся любви и заставляет носить кулон. Когда он умирает от естественных причин, то она, как жена и наследница, получает его долю с бизнеса. Просто, изящно и никаких подозрений. Богатая вдовушка — ей даже словосочетание это нравилось.
Ладе с этой сделки отходила половина полученных денег. А она, взамен, должна была отдать Гущевой связанную пару артефактов. Жрица согласилась — как будто у нее был выбор! Внесла лишь небольшие коррективы в предложенный план. Она заменила известный в секте кулон на грубую поделку, заверив, что работать он будет точно так же, но своим внешним видом не привлечет внимания к троянцам, даже если кто-то и обратить на него внимание.
Женщины ударили по рукам, после чего Альбина отправилась в родной город…
Я слушал рассказ женщины и думал о том, что некоторых женщин совершенно справедливо называют дурами. Впрочем, как и некоторых мужчин — дураками. Это же надо было придумать такую несуразицу: замыслить убийство собственного, пусть и брошенного, мужа, взять в подельники преступника, о котором ничего не знаешь, и по итогу еще рассчитывать получить богатство!
Понятно, что у меня за спиной был большой опыт следовательской работы, что накладывало определенный отпечаток и вырабатывает здоровое недоверие к людям, но здравый-то смысл можно использовать? Зачем жрице было делиться, да еще оставлять в живых человека, который раскрыл тайну ее секты? Проще получить все, а временную союзницу отправить на кладбище! Каким надо быть идиотом, чтобы этого не понимать?
Альбина это поняла, но слишком поздно. Уже после того, как муж «благополучно» отошел в мир иной, и началась тяжба за наследство, а Лада, недовольная затянувшейся реализацией замысла, приставила к подельнице охранника, а сама решила надавить на Светлова своими методами. Для чего затеяла приезд в Екатеринодар и взяла в оборот дом престарелых, в котором проживал его двоюродный дед.
Было видно, что появление двух «офицеров» безопасности она восприняла с каким-то даже облегчением. И сейчас, сидя в кресле, дрожа всем телом, женщина буквально вываливала на нас все, что знала. Во всяком случае, ответы мы получали раньше, чем успевали задать вопросы.
— Боги, как хорошо, что вы появились!
Эта фразу она произносила каждые две минуты, с методичностью метронома. Не забывая в промежутках выбалтывать, все, что знала. Я даже не пытался направлять ее рассказ в нужное русло, она сама прекрасно с этим справлялась. Только диктофон на коммуникаторе включил, предупредив ее о ведении записи. А то мало ли? Благодарность и облегчение — такие непрочные мотивы!
Когда в жизни Гущевой появился вооруженный тюремщик, она, наконец, сообразила куда катится ее план. Перед ней со всей отчетливостью предстало будущее: отнятые деньги и внезапная смерть в результате несчастного случая. И тогда вдовушка не придумала ничего умнее, кроме как переспать с охранником, а потом попытаться влюбить его в себя.
Тот противиться такому повороту не стал, в смысле, запрыгнул в постель к «объекту» после первого же подмигивания, однако в остальном показал завидный профессионализм. Может быть, будь у Альбины больше времени, она смогла бы сделать из него союзника (во что, правда, я не очень-то верил), но к моменту нашего прихода этого не произошло.
После того, как мы уложили вооруженного сектанта мордой в пол, и надели на него наручники, ни о какой вербовке Гущевой речь уже не шла. Как агент она была совершенно бесполезна. Но ни меня, ни Дерябина это ничуть не расстраивало. В конце концов, я получил обвиняемую, и раскрыл-таки свое первое дело в статусе частного детектива, а безопасник получил свидетельницу, благодаря которой сможет вернуть доверие родной конторы. И начать расследование уже опираясь на ее возможности.
Самое время было благодарить напарника, жать друг другу руки, и отваливать в сторону. Если бы не одно «но» — Чернобород. Про него Альбина ничего не знала. Видела, что рядом с лидером секты крутится описанный мной мужчина, но ничего про него сказать не могла.
— Наверное, кто-то из верхушки. — только и сказала она. — Но он не всегда с ней рядом. Часто куда-то уезжает.
Мне это ничего не давало, но я понимал, что большего от вдовы я не узнаю. Она уже продемонстрировала, что готова сотрудничать, сдав всю секту, не стала бы врать и в этом. С тем и отдал ее Дерябину.
— Запись допроса сейчас тебе скину. — сказал я, когда он, довольный, как объевшийся мороженным ребенок, вызвал коллег на задержание Гущевой и ее тюремщика. — И после этого — все. Ты забываешь о моем участии в этом маленьком приключении, я тоже буду молчать.
— А заказчик твой? Этот, как его, Светлов? — подозрительно уточнил безопасник. — Нельзя, чтобы он трепался. Вокруг Лады скоро такой ад начнется!
Он уже был в предвкушении. Все, чего он добивался, сделалось, наконец, реальным. Месть за деда, раскрытие преступной деятельности столичной секты, а там уже и на шпионаж в пользу османов жрицу расколет.
— Не переживай. — уверил его я. — Я с ним все решу. Сообщу ровно столько, сколько ему требуется знать, чтобы счесть расследование закрытым. Строго говоря, ему хватит даже того, что наша вдовушка не будет пытаться вырвать у него деньги из оборота.
— Смотри. Я на тебя рассчитываю. Если это где-то всплывет, у меня могут быть неприятности.
— Как и я на тебя, Федя. Мне совсем не нужно, чтобы моя фамилия была в твоих отчетах. Уж прости, но чем реже родная безопасность будет смотреть в мою сторону, тем лучше.
Он понимающе ухмыльнулся, мы пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. То есть, он остался дожидаться эсбэшников и оформлять задержание, как положено, а я спустился, прихрамывая, и двинулся к проезжей улице, чтобы поймать такси.
Настроение у меня было странное. С одной стороны, после откровений Гущевой, на душе остался привкус гадливости, как бывает каждый раз, когда ныряешь в чью-то, отнюдь не праведную жизнь. С другой же — царила радость. Первое дело раскрыто без поддержки системы, считай, только своими силами. Это и самооценку поднимало, и заставляло поверить, что и с прочим я тоже справлюсь.
Вот только Чернобород… Его фигура не давала мне покоя. Он ведь служил Вивисекторам, так какого черта тогда крутился в таком откровенном криминале, да еще и в деле, связанном с государственной изменой. Я, конечно, не знал, какие конечные цели преследуют те, кто пересадил способности убитого на ритуале эльфа иномирянке Кэйтлин, но отчего-то сомневался, что они делали это ради денег.
Нет, эти ребята играли на совсем другом уровне. Тогда почему их человек светится рядом с сектантами?
— А что, если… — произнес я, останавливаясь.
Что, если, технология «кулонов смерти» получена не от турков, а от Вивисекторов? Это объяснило бы Черноборода в уравнении. Как связного. А что? Экспериментаторы уже продемонстрировали, что обладают выходящими за рамки знаниями и умениями. Почему бы им не разработать технологию перекачки жизни от одного человека, к другому? Магию же они пересадить смогли! Да и Кэйтлин как-то из другого мира выдернули, хотя я никогда не слышал о строительстве межмировых порталов.
