И сразу же навалилось понимание. Взрыв. Дерябин. Газ. Серебряная Секция. И вон те люди в строгих костюмах, пока еще стоящие возле кареты «скорой» помощи. Да, точно, Федя же звонил своим коллегам, запрашивал подмогу.
В общем, следующие пять-семь минут я наблюдал за тем, как орк с гномом наводят свои порядки на месте преступления. Они сразу дали понять, кто тут главный. Сунувшихся эсбешников Ноб послал так лихо и заковыристо, что те чуть в драку полезли, не вмешайся Годрох. Он спокойно объяснил офицерам в штатском, что здесь их юрисдикция, чтобы они там себе не думали.
Пожарным с медиками запретили приближаться к подъезду, из которого до сих пор выплескивались тоненькие ручейки зеленоватого дыма. Прибывших полицейских выставили вокруг дома в оцепление, ограничив зевакам возможность приблизиться. Сами же агенты начали проводить замеры.
Действовали мои знакомцы настолько четко и грамотно, что я предположил, что они придерживаются некой своей внутренней инструкции. Разработанной как-раз на случай взрыва в жилом доме и истечения из него странного дыма.
Было удивительно видеть бывших халявщиков такими сосредоточенными и ответственными. И приехали быстро, не как, когда их на место преступления пришлось порталом доставлять. И работают не за страх, а за совесть. Другие люди просто! Нелюди, то есть.
Только теперь у них появилась свободная минутка, и они решили заняться занялись мной.
— Ты как тут вообще оказался? — спросил орк. — И какого беса тут делают парни из ИСБ?
Он был значительно выше меня. Чтобы смотреть ему в глаза, мне пришлось бы сильно задирать голову. А она болела. Сильно. Поэтому я ответил ему, глядя на узел темно-зеленого галстука.
— Работал по своему делу. Свидетельницу допрашивал. В той квартире, в которой был взрыв. Там выжил кто-то?
— Еще не знаем. Но… вряд ли.
— Как так — не знаете? — удивился я.
— Так, что туда еще сорок минут никому живому заходить нельзя. — пояснил Ноб. — Пока осадочные следы магии не развеются.
— Что это, вообще, за взрыв был?
— Антон, ты уже хорошо соображаешь? — внезапно сменил тему Годрох.
— В смысле?
— Нам придется тебя допросить. Ты единственный свидетель. — пояснил он.
— Там что, в целом подъезде никто не выжил? — ужаснулся я.
— Повторюсь. Мы пока не знает. Внутрь хода нет.
— Стойте, ну вы же маги! Щиты там поставить, артефактами обвешаться! Люди же там, черт вас дери! Двадцать пять квартир только в этом подъезде! День, конечно, но мало ли кто по какой причине дома находился! Годро, так нельзя! Вы же тоже должны защищать людей!
Только сказав это, я понял, как глупо прозвучали мои слова. Защищать людей, ха! Орк и гном на страже человечества! Не то чтобы им совсем плевать было на людей, но этот интерес явно не находился среди приоритетных.
Орк устало потер широкую переносицу, после чего раздраженным жестом взлохматил шерсть на щеках, оформленную в виде бакенбардов. Бросил короткий взгляд на гнома, будто поддержки у него искал, но тот смотрел в землю.
— Там нет никого живого, Антон. — тихо и даже, кажется, виновато произнес он. — Это Элжинн, на редкость паскудное заклинания из эльфской школы Тлена. Мы могли только блокировать его в рамках той территории, которую он уже поглотил. Все, кто остался в зоне поражения дольше одной минуты, обречены. Тебе очень повезло, что успел выбраться.
Я открыл рот, но ничего не сказал. Что тут можно было сказать? Целый подъезд! Больше двадцати квартир — во скольких из них были люди! И, главное — зачем? То есть, у меня не было сомнений в том, что взрыв и последствия в виде то ли газа, то ли дыма, были связаны с нашим расследованием, но зачем же так масштабно? Да еще с таким запозданием?
— Рассказывай уже, Антон. — гном слегка двинул подошвой своего сапога по моему ботинку. — Элжинн явно применяли в связи с тем, что ты расследовал.
А значит, все эти люди погибли из-за меня… Этого никто не сказал, но смысл непроизнесенных слов так и остался висеть над моей головой.
— Да бред! — выдохнул я не очень уверенно. — На убийство могли пойти, конечно, но, чтобы целый подъезд ради меня… Заклинанием из запретной магии… Ноб, Годро? Ну бред же!
— Ты рассказывай, Антон. — Годрох положил мне на плечо тяжелую лапищу. — Или хочешь — откроешься? Проще будет.
Второй раз за день орк предлагал мне открыться. Обеспечить доступ к своей памяти и знаниям. И второй раз я отказал. Первый же раз не ошибся с выбором, да?
— Не, я так. — отмахнулся я и начал выкладывать перед агентами все, что знал.
Все — даже про подозрения Дерябина про османскую разведку. Но, без Вивисекторов. Хотя и подмывало сказать изрядно — я уже устал нести это знание один. Закончил я минут через десять словами:
— А потом я вышел на улицу. Но решил вернуться.
— Зачем?
Затем, что понял кое-что про Вивисекторов! Но об этом знать никому не следовало.
— Решил дождаться его коллег, вместе с ним, чтобы потом ко мне вопросов было поменьше. — выдал я на ходу состряпанное объяснение. К счастью, я не стал распространяться о том, что с Федей мы договорились меня перед его коллегами не светить и, стало быть, никакого противоречия прежде сказанному не сообщил.
— У них к тебе куча вопросов. — сообщил Ноб доверительно, кивая на все еще толкущихся за ограждением эсбэшников. — Мы их пока не пускаем, но это долго не продлится. Как только снимем карантин, у них прав станет побольше. А безопасники не те люди, кто стесняется пользоваться своими возможностями.
— Да мне, в общем-то, скрывать нечего! — с напускным безразличием отмахнулся я. — Случайно с этим Дерябиным сошелся. Временное совпадение интересов — по одному фигуранту работали.
— Только ты выжил, а их сотрудник — нет. — возразил Годрох. — Я тебя знаю, и поэтому могу предположить отсутствие умысла с твоей стороны. А у них мозги по-другому работают, сам же знаешь.
Тут он был абсолютно прав. Достаточно было немного пообщаться с Федором, чтобы это понять. Сейчас я стал для ИСБ основным подозреваемым, по умолчанию, виновным в смерти их коллеги и важного свидетеля. Хотя с последним еще можно было поспорить, Дерябин же еще не успел никому из своих доказать, что дело, над которым он работал, не было им придумано.
— Но пока ты — наш. — «успокоил» меня гном. — Элжинн — это очень серьезно. С Последней войны его применяли раза три-четыре. И каждый раз последствия были… значительными.
Тут же, не давая мне даже секунду на осмысления новой информации, орк подхватил.
— А из твоего рассказа совсем непонятно, зачем бить таким мощным и заметным заклинанием по двум сыскарям и одному свидетелю. Ты уж прости, Антон, но вас можно было убить менее демонстративным образом.
Я вздохнул — и сам это понимал. Да и удар, прямо скажем, запоздал. Бить по нам имело смысл до того, как Альбина Гущева все рассказала.
