– Я ищу Кисмета, – ответил слуга таким тоном, словно это оправдание только что пришло ему в голову.
Высоко задрав хвост, кот подошел к Эмме и так потерся своим изящным телом о юбку ее простого зеленого платья, будто Эмма предварительно повалялась в кошачьей мяте. Она наклонилась и подхватила пушистого зверька на руки.
– Как странно. – Между седыми бровями Бейнса появилась глубокая складка. – Обычно Кисмет далеко не так приветлив с незнакомцами.
– И правда. Он как будто встречался с вами раньше. – Ее пронзил взгляд темных глаз Саймона.
Сердце Эммы пропустило удар. Во рту пересохло. Кот ткнулся головой ей в ладонь.
– Ой! Он укусил меня за палец! – соврала она. Притворяясь, что ей очень больно, Эмма передала кота Бейнсу. – Вы правы, он и в самом деле не очень-то любит чужаков.
– Правда? – спросил Саймон, и на его гранитном лице возникло выражение недоверия. – Я не заметил, чтобы он вас кусал.
– Укусил, – настойчиво повторила Эмма.
Саймон всмотрелся в ее палец, его теплая рука взяла ее за запястье, чтобы получше разглядеть фальшивую рану.
Бейнс перегнулся через плечо Саймона и тоже уставился на ее палец.
Не отпуская запястье Эммы, Саймон сказал:
– Бейнс, ты не против унести Кисмета из комнаты, пока он снова жестоко не накинулся на мисс Траффорд?
Судя по лицу камердинера, он не очень-то хотел уходить. Неужели понимает, что мозги Эммы превращаются в кашу, когда Саймон стоит рядом с ней?
Саймон выгнул темную бровь, глядя на камердинера.
Бейнс, смирившись, вышел из комнаты.
Когда он уже был на пороге, Саймон окликнул его:
– Закрой за собой дверь, Бейнс, чтобы Кисмет опять сюда не ворвался.
Дверь, закрываясь, щелкнула.
– Я должна идти, – проговорила Эмма, чувствуя, как сердце начинает лихорадочно колотиться. – Может, ранка и кажется совсем маленькой, но палец ужасно жжет.
– Правда? – Саймон поднес ее палец к губам и втянул его в рот.
Эмма ахнула, но не отступила, загипнотизированная происходящим. До чего это порочно! Эротично. Коленки у нее ослабели. Ей бы следовало дать ему пощечину, но она только и могла, что молча стоять и смотреть, ощущая, как в животе что-то незнакомо трепещет, а дыхание учащается.
Он выпустил палец изо рта и подул на него, легонько, едва ощутимо.
Волоски на ее шее сзади встали дыбом.
– Так лучше? – спросил он.
«Господи, нет!» В голове замелькали распутные мысли. Ей хотелось с силой прижаться к его твердому телу. Хуже того, ей хотелось, чтобы он подул на каждый дюйм ее кожи, чтобы погасить жар, бушующий сейчас в крови.
До чего она безнравственна! Может быть, вовсе не печаль от потери отца заставила ее уступить Чарлзу? Может, она обладает врожденной порочностью?
Эмма прогнала эту тревожную мысль прочь.
– Гм… да. Я действительно должна вернуться домой.
– В самом деле?
В его голосе слышалась улыбка, словно он читал ее мысли – знал, что его прикосновения делают с ее телом и сознанием. Он придвинулся ближе, и расстояния между ними не осталось вовсе.
Сердце Эммы билось очень быстро, а где-то в груди бешено нарастало предвкушение. Она с трудом поборола желание облизнуть губы.
На ее талию тяжело легла его рука, Эмма отчетливо ощущала каждый палец. Тяжелый. Властный.
– Я тут думал о прошлом вечере. Дважды мне хотелось поцеловать вас, и оба раза нам помешали. А вы думали об этом, Эмма?
Он не стал дожидаться ее ответа. Его губы прижались к ее рту.
Ее сердце по-прежнему лупило в ребра. Она приоткрыла губы, приглашая его поцеловать ее так, как той темной ночью в его доме – с голодом, оставившим такое яркое воспоминание… греховным желанием, подобного которому она никогда раньше не испытывала.
Его язык прикоснулся к ее языку.
Телу стало еще жарче, и этот жар напомнил ей, что, играя с огнем, можно обжечься и сгореть из-за собственной опрометчивости. У Саймона Редклиффа есть цель. Если она ослабит бдительность, он перевернет ее жизнь вверх ногами, попросту уничтожит ее. И все-таки ей хочется снова прикоснуться к нему, еще раз прижаться к его твердому телу…
Эмма провела ладонями вверх по его плечам. Одна рука поползла дальше, пальцы запутались в волосах на затылке, в теплых, шелковистых прядках.
Глухо застонав, он положил ладонь ей на затылок, а его язык продолжал свое чувственное скольжение. Его правая рука сдвинулась выше, ладонь легла ей на грудь.
Соски затвердели. Груди заныли.
В этот момент в дверь резко постучали, и Эмма отскочила назад.
Глава 16
Дверь в гостиную распахнулась. В лицо Эммы бросился жар. На подгибающихся ногах она еще на шажок отошла от Саймона.
Из-за двери выглядывали оба его престарелых слуги.
– Я удушу их обоих, – пробормотал Саймон, метнув в стариков убийственный взгляд.
Оба вошли в комнату.
Слава богу, с ними не было Лили. Услышь она сейчас Саймона, снова начала бы нести бред про то, что он убийца. И, глядя на выражение его лица, Эмма опасалась, что в эту минуту он вполне способен выполнить сказанное.
Не обращая внимания на гневные взгляды Саймона, дворецкий со стоическим видом поднял коричневую медицинскую склянку.
– Гамамелис для раны мисс Траффорд.
Эмма опустила глаза на свой невредимый палец. Багровый жар расползся по щекам до самых ушей.
– Как это внимательно с вашей стороны, но он уже почти зажил. Впрочем, я благодарю вас за доброту.
«И своевременное появление». Саймон может заклеймить своих слуг как чересчур назойливых, но Эмма считала Харриса и Бейнса своими спасителями – сказочными крестными отцами, защищавшими ее от собственной глупости.
Не сказав ни слова, Саймон подошел к окну и поднял нижнюю раму вверх. Или ему требовался свежий воздух, или он обдумывал, не вышвырнуть ли обоих слуг из окна. И хотя они видели недовольство хозяина, но все же не торопились покидать комнату.
Неужели беспокоятся за ее добродетель?
– Вы уверены? – осведомился дворецкий, переводя на нее взгляд.
– Да, спасибо.
Эмма посмотрела на спину Саймона, на его широкие плечи, вспомнила ощущение его тела под своими ладонями, восхитительный жар, исходящий от него, и поцелуй, от которого подгибались коленки.
– Мистер Редклифф, я должна идти.
Он отвернулся от окна и уставился на нее так, словно требовал объяснений.
Эмма кашлянула.
