Владимир почитал княгиню как мать, он много чтил и святительский сан. Выслушав их речь, он облился слезами и согласился на просьбу. Братья его послушались. Киев спасся. Обрадованные, княгиня с митрополитом, воротясь, поведали киевлянам, что рати не будет. Князья начали советоваться и сошлись на том, чтобы Святополк шел на Давыда, — взял его или выгнал, ибо это все его была вина.
Василько, между тем, оставался во Владимире. «Я был там», говорит летописец Василий, современник Нестора, сохранивший нам все эти драгоценные подробности. «Это было перед великим постом. Однажды ночью присылает за мною князь Давыд. Я пошел к нему. Около него сидела дружина; он посадил меня и сказал:
„Василько говорил отрокам моим Улану и Колче: слышу, что Владимир и Святополк идут на Давыда. Если бы Давыд послал мужей своих к Владимиру, да я молвил бы, что знаю, так Владимир воротился бы домой. Поди же, пожалуй, Василю, к тезю своему Васильку, с этими отроками, и скажи ему: если он пошлет мужа своего к Владимиру, и тот воротится, то я дам ему город, который хочет — Всеволож, Шеполь или Перемиль“.
Я пошел к Васильку и передал ему речи Давыдовы. Василько отвечал: „Я не говорил того, сказал он, но, пожалуй, пошлю к Владимиру сказать, чтобы не проливал крови из-за меня. Странно мне только то, что Давыд дает мне свой город, когда у меня есть собственный Теребовль, моя область. Ступай к Давыду и скажи, чтобы он прислал мне Кулмея: его пошлю я к Владимиру“».
Давыду не хотелось отпустить Кулмея, и он опять послал меня к Васильку сказать, что Кулмея нет. В это свидание Василько объяснил с полной откровенностью свои прежние намерения.
Между тем, пасха прошла, а слуха о рати киевской не было, и Давыд хотел было занять Василькову волость, но был вынужден его братом удалиться без успеха. Святополк, соучастник его, пошел, наконец, на него, по обязательству с братьями, и, остановившись в Берестье,
[2] ждал к себе ляхов.
Давыд искал помощи там же, у Владислава. Ляхи обещали ему, взяв с него пятьдесят гривен золота, и звали в Берестье, где ожидал их на сейм Святополк. «Мы помирим вас там», говорили они, и Давыд пошел с Владиславом.
Святополк стоял в городе, ляхи на Буге. Киевский князь приветствовал их и дал им дары великие против Давыда. Владислав сказал тогда Давыду: «Не слушает нас Святополк, иди лучше домой, а мы поможем тебе, если придут русские князья на Владимир».
Святополк пошел к Пинску, послав за воинами; потом пришел к Дорогобужу, дождался там войско и приступил к Владимиру, где затворился Давыд, напрасно ожидая помощи от ляхов, которые обманули его во второй раз, взяв золото от обоих, от Давыда и Святополка. Семь недель стоял Святополк, и Давыд должен был уступить, просясь только выйти из города. Святополк согласился, и, поцеловав крест в великую субботу, вступил во Владимир, а Давыд ушел через Червен в ляхи.
Святополк исполнил, таким образом, обязанность, возложенную на него братьями за ослепление Василька, — изгнать Давыда в наказание за его извет. Он мог теперь возвратиться в Киев. Нет. Надеясь на множество своих воинов, он вздумал, как прежде Давыд, идти сам на Володаря и Василька; он забыл свою вину и опасность, забыл полученное прощенье, а помнил только, что их волость принадлежала некогда его отцу и брату, и, вопреки Любечскому условию, вопреки последней клятве пошел на них ратью.
Самого Мономаха, случившегося тогда в Ростове, Святополк хотел привлечь на свою сторону.
Володарь и Василько выступили навстречу Святополку, и сошлись на Рожнем поле. Битва началась; много пало с обеих сторон. У Ростиславичей шло лучше, и они одержали победу. Святополк бежал во Владимир.
Он послал сына Ярослава к уграм звать их против Володаря, а другого Мстислава, рожденного от наложницы, посадил во Владимире.
Не добыв Перемышля и Теребовля, Святополк вскоре снова потерял и Владимир, потому что Давыд не думал отказываться от своей отчины. Не найдя помощи у ляхов, он обратился в другую сторону — к половцам, помирился на дороге с Володарем, с которым у него был теперь один и тот же враг, князь киевский. Враги стали приятелями, а приятели врагами. Давыд оставил у него жену и поспешил за новыми союзниками.
Между тем, сын Святополка Ярослав пришел с королем Коломаном и двумя епископами и осадил Володаря в Перемышле.
Давыду на дороге встретились половцы с Боняком, и он возвратился на поприще действий.
Решено было справиться прежде с уграми.
На последнем к ним ночлеге Боняк встал в полночь, отъехал от полков и завыл по-волчьи; ему тотчас отозвался волк, и за одним волком начали выть многие. Половецкий князь возвратился к Давыду веселый, уверяя его, что завтра их победа. У них было четыреста воинов: у Давыда сто, да у половцев триста. Боняк разделил своих на три полка: Давыда поставил под стягом, на крыльях по пятидесяти, а Алтунопу пустил с пятьюдесятью чади на вороп. Угры стояли по Вягру уступами. Алтунопа подошел к первому уступу, выстрелил и отскочил. Угры пустились за ним и наткнулись на Боняка, а Алтунопа, обернувшись, ударил на них с тыла, — и сбил угров, как ворон сбивает галок. Они спасались бегством, одни утонули в Сане, другие в Вягре, многие, поскакав горою вдоль Сана, сталкивали друг друга. Два дня продолжалась погоня. Пал епископ и многие бояре. Ярослав бежал в ляхи, а Давыд занял Червен и, наконец, осадил свой Владимир, внезапно отрезав владимирцев.
Начались схватки, одни нападали, другие отстреливались, как вдруг, на стенах, был сражен стрелою Мстислав, сын Святополка.
Смерть Мстислава таили три дня, на четвертый собралось вече, и люди сказали: «Князь наш убит: если мы сдадимся, то Святополк нас погубит. Пошлем лучше к нему за помощью, а не получим — будь что будет».
Святополк отрядил к ним Путяту, своего воеводу. Путята по дороге зашел в Луцк к Святоше, который присоединился к нему, хотя только что обещал Давыдовым мужам уведомить их о движении Святополка. Давыдовы воины спали в полдень. Святоша и Путята внезапно напали на них и начали сечь. Граждане вышли из города и присоединились к ним. Давыд опять бежал с племянником своим Мстиславом, а Святоша и Путята взяли город, посадили Святополкова посадника Василия и отошли: Святоша в Луцк, Путята в Киев.
Давыд не успокоился. Он опять бежал к половцам и пришел вновь с Боняком, выгнал Святошу из Луцка, а потом взял и Владимир, откуда Святополковы посадники вынуждены были бежать.
Давыд обратился ко всем князьям, прося у них общего суда в своей обиде. Святополк, Владимир, Давыд, Олег собрались тогда в Уветичах, близ Киева, и позвали туда же на сейм Давыда.
Он приехал и сказал: «На что я вам, кому от меня обида?» Владимир отвечал: «Ты сам присылал к нам и говорил: хочу придти к вам и пожаловаться. Теперь ты пришел и сидишь на одном ковре; что же не жалуешься? Кто обидел тебя?» Давыд молчал. Братья сели на коней и стали отдельно. Святополк со своей дружиной, Давыд и Олег со своей. Они думали о Давыде Игоревиче, не допуская его к себе; он сидел особо. Договорившись, послали к Давыду мужей своих: Святополк Путяту, Владимир Орагоста и Ратибора, Давыд и Олег Торчина, сказать ему: «Вот что говорят тебе братья: не хотим давать тебе стола Владимирского, потому что ты бросил нож в нас, его же не было в Русской земле; но мы не берем тебя, не причиняем тебе никакого зла. Ступай, садись в Бужском остроге, а Святополк даст тебе Дубен и Черториск, Владимир двести гривен, Давыд и Олег столько же». К Володарю и Васильку они также послали послов: «Возьми брата своего Василька к себе, и будет вам одна волость — Перемышль, а холопов наших и смердов выдайте. Если любо — сидите; не любо — мы будем кормить Василька здесь сами».
