— Из СБК.
— Где работает?
— В охране Хазаровского.
— Кто еще?
— Лопатин Миша. Из СБК.
— Тоже в охране?
— Да.
— Ярослав Шульга и Михаил Лопатин, — приказал Нагорный по кольцу, — сотрудники охраны Хазаровского. Немедленно задержать… Да? Молодцы… Нет, не отдавайте. К нам. Пока дело у нас, всех к нам.
— Что там? — спросил Кирилл Васильевич.
— Рябинина задержали, — сказал Нагорный. — И СБКоиды хотели отнять у нас трофей. Обойдутся.
И он связался с кем-то по кольцу.
— Георгий Петрович?.. Пока дело у нас, задержанные едут к нам… Знаю, что не в нашей компетенции. Передам. А пока к нам. Давайте не тратить время на межведомственные разборки, дело слишком серьезное. Если нам понадобится ваша помощь, я скажу.
И снова повернулся к Салаватову.
— Руслан Каримович, кто еще?
— Митте курировал.
— Понятно. Рябинин участвовал?
— Нет.
— Какова была его роль?
— Он снайпер. Стрелял… в вас.
— Кто еще участвовал в подготовке покушения на императора?
— Все принимали решение.
— Коллегиально, значит, — усмехнулся Нагорный. — Назовите фамилии.
Салаватов назвал те же имена, новых людей не было.
— Хорошо, — продолжил Александр Анатольевич. — Кто участвовал в покушении на меня?
Руслан Каримович назвал тех же людей, что и на допросе с детектором.
— Кто принимал решение об убийстве Кривина?
— Все проголосовали.
— Кто исполнил?
— Ефимцев и Кан.
— Понятно. Кто еще?
— Горелин вел гравиплан.
— Хорошо. Его сбросили с гравиплана?
— Да.
— В пещеру?
— Да.
— Кто захватил Привозина?
— Рябинин, Кан, Ефимцев и Горелин.
— Понятно, Шульгу с Лопатиным берегли, значит.
— Да.
— Куда ушли деньги с Анкапистана?
— На Кратос.
— На чьи счета?
— Было несколько фирм, я не знаю.
— А потом?
— Нам.
— Поделили?
— Нет. Это на борьбу.
— Бессребреники вы наши. Всем поровну?
— Нет. Не знаю.
— Кто ведал кассой?
— Подогас.
— Хорошо. Все. Гера, выводи потихоньку. Пусть приходит в себя.
И Нагорный вызвал кого-то по кольцу.
— Всех, кого я сегодня назвал, задержать немедленно, — приказал он, — и желательно одновременно… Я знаю, что министр. И что?.. Могу прислать в помощь СБКоидов… Людей не хватает? Хорошо, пришлю… Георгий Петрович?.. Помощь нужна. В списке семнадцать человек… Да, скидываю. Рябинин точно задержан. Шульга и Лопатин, возможно, задержаны. Остальных задерживаем.
— Артур, воды принеси Руслану Каримовичу, — сказал Гера.
Облавы
Я вышел в соседнюю комнату, где до сих пор дежурил конвой, и набрал воды из канистры. Понял, что тоже бы не отказался, но не стал терять времени и вернулся к остальным.
Руслан Каримович уже сидел под биопрограммером, руки были свободны.
Я протянул ему воду.
— Спасибо, Артур, — слабо сказал он.
— Руслан Каримович, все в порядке? — спросил Нагорный. — Голова не кружится?
— Нет. Что я наговорил?
— Ничего не помните?
— Нет… почти.
— Вы нам очень помогли, — похвалил Александр Анатольевич.
— Хотя не совсем добровольно, — заметил Венгер.
— Ну, такие вещи очень тяжело добровольно говорить, — сказал Нагорный. — Так, дела такие. У нас закончилось время, мы беседуем больше восьми часов, так что госпожа де Вилетт уже высказывала нам свое возмущение. Если мы будем оформлять вас в Центр, это займет еще час, как минимум. Надо будет тогда вину признавать, подписывать протокол, согласие подписывать. Поэтому у меня компромиссное предложение. Вы сейчас едите в Центр, не в тюрьму, на психологическое обследование. Для этого достаточно моего приказа. Согласие там подпишите завтра-послезавтра. Вы собираетесь согласие подписывать?
— Я подумаю, — сказал Салаватов.
— Думайте, конечно. То есть мне не надо за вас Ройтмана просить?
— А вы будете?
— Ну, я же обещал.
— Хорошо, — сказал Руслан Каримович, — я подпишу согласие… в Центре.
— Тогда у меня к вам еще одна просьба. Руслан Каримович, мы канву событий знаем, состав участников знаем, но нам хотелось бы уточнить некоторые детали. Поэтому, чтобы нам вас больше к нам не таскать или почти не таскать, не напишите ли вы нам сочинение тысяч этак на двадцать печатных знаков?
— Тема сочинения «явка с повинной», — прокомментировал Венгер.
— Нет, Кирилл Васильевич, ну, что вы! — возразил Нагорный. — Какая тут «явка с повинной»! Ну, мы же честные люди. Тема сочинения «чистосердечное признание». Время у вас будет, Руслан Каримович, они никогда сразу психокоррекцию не начинают. Да и обследование тоже. Так что завтра-послезавтра займитесь, пожалуйста. Устройство связи у вас будет, они внутренние кольца выдают. С Генпрокуратурой прямая связь. Ну, что я вам говорю, вы сами все прекрасно знаете. Можете прямо мне отправить, можете через Ройтмана передать. Как хотите.
— Вам мало? — угрюмо сказал Салаватов.
— Руслан Каримович, ну я же не заставляю. Не хотите писать сочинение, ну, приедете к нам еще пару раз. Под конвоем. Евгений Львович, конечно, ругаться будет на то, что мы беспокоим пациентов в сложный период психокоррекции, но что поделаешь: вопросы остались, а спрашивать мы больше не имеем права. Сегодня не имеем. Есть, конечно, вариант не ехать в Центр, не писать сочинение, остаться у нас и продолжить завтра. Как вы на это смотрите?
Салаватов вздохнул.
— Ладно, напишу.
— Хорошо, тогда я звоню Ройтману. Или устали? При вас звонить?
— Звоните, — кивнул Салаватов.
— Только «Е2» не обещаю, это не реалистично. На «Е3» попробую уговорить. Громкую связь включить?
— Да.
— Евгений Львович? — сказал Нагорный. — Вы еще на работе?
— Да, Саша, — зазвучал голос Ройтмана, — честно говоря, ждал твоего звонка.
— Вообще-то, у нас громкая связь. И напротив меня сидит ваш будущий пациент, который нам очень помог.
