— Артур, был запрос из суда о том, можете ли участвовать в судебном заседании. Я сказал, что нет.
Честно говоря, я не понимал, почему я не могу участвовать в заседании, если каждый день играю в гольф.
— Это почему? — спросил Нагорный.
— Александр Анатольевич, Артур, конечно, сможет участвовать в заседании, но после этого велика вероятность, что ему придется ехать в ОПЦ, а это рано, пусть окрепнет.
— Ну, ладно, — сказал генпрокурор. — Специалисту виднее.
— Заседание отложили на десять дней, — сказал врач. — Этого нам хватит.
— И через десять дней, чтоб был там, как штык, — сказал Нагорный.
— Да, куда ж я денусь, — заметил я. — Если я там не буду, как штык, император меня заживо сварит в кипящем жидком азоте.
Вечером пришла еще одна новость.
— Артур, а ты знаешь, что Кривин не подал апелляцию? — спросил Александр Анатольевич. — Сегодня был последний срок. Признаться, я удивлен. Думал, уж эта сволочь подаст немедленно.
— Так может, он невиновен, — заметил я.
— Может. Но тогда зачем было выжидать десять дней? В ОПЦ можно было пойти сразу. Уже бы все было ясно, он бы был дома, и душа у него не болела, что нужно идти на психологический опрос. Ну, ладно. Посмотрим, что завтра будет.
Утром события развивались.
— Сейчас около одиннадцати, — заметил Нагорный. — В десять утра наш общий знакомый Кривин должен был явиться в Центр. И не явился.
— Как это?
Мысль о том, что туда можно вот так взять и не явиться, просто не приходила мне в голову.
— Она и не должна приходить в голову законопослушному человеку, — сказал Александр Анатольевич.
— И что теперь?
— Хуже всего, что психолог не может с ним связаться. Чтобы доехать до Центра, надо сделать над собой некоторое усилие. Не у всех получается. Тогда психолог свяжется, напомнит, может и домой заехать. Может и с полицией. И доставят в Центр. Если только клиент не болтается в петле. Вешаться из-за этого конечно глупость несусветная, но у меня был один такой случай. Единственный раз, когда я пожалел, что мы не взяли человека под стражу. Можно было. Там курс был больше раз в двадцать, чем может случиться у нашего журналиста. Но что-то непохоже на Кривина в петле болтаться.
— За ним сейчас поедут?
— Уже. Минут через пятнадцать узнаем, что там.
Через пятнадцать минут выяснилось, что дом Сергея Кривина пуст и, видимо, покинут несколько дней назад.
— М-да, — сказал Нагорный, — чтобы человек ударился в бега перед психологическим опросом — это первый случай в моей практике. Даже, если виновен. Ну, месяц психокоррекции максимум!
В палату вошел Игорь Николаевич.
— Господа, к вам император, — сказал он.
Хазаровский вошел, как всегда, движением ладони приказал нам не вставать, кивнул мне и подсел к Нагорному.
По-моему, генпрокурор морально приготовился к очередной головомойке. По крайней мере, вид у него был настороженный.
— Саша, как ты себя чувствуешь? — традиционно начал Леонид Аркадьевич.
— Почти отлично. Уже работаю.
— Я заметил.
Когда человек выходит в Сеть через кольцо связи, мысленно разговаривает по нему, записывает на него, внешний наблюдатель может вообще ничего не заметить. Разве что тот факт, что сосед твой отключается от реальности и почти перестает реагировать на окружающее.
Да, в последнее время, Александр Анатольевич действительно стал молчаливее и часто лежал на кровати, полузакрыв глаза. Я думал, что он просто плохо себя чувствует и старался не мешать.
А если его работу заметил Хазаровский, значит и результат был.
— Что ты думаешь о бегстве Сергея Кривина? — спросил император.
— Мне выйти? — спросил я.
— Нет, нет, Артур. Это и тебя касается, — сказал Хазаровский. — Ты же его знаешь, ты с ним судился.
— Я в полном недоумении, если честно, — ответил Нагорный. — Не бывает! Глупо! Он же честно заработал себе еще одну статью, которая гораздо тяжелее клеветы.
— Угу! Неисполнение судебного решения.
— Да. Тянет месяца на три.
— Саша, у меня есть свои соображения, я даже предпринял некоторые действия, но я хочу услышать твое мнение как профессионала. Что могло случиться?
— Либо он мертв, либо знает что-то такое, что ни в коем случае не хочет ложиться под биопрограммер в ОПЦ. Его же так еще не допрашивали.
— Вот именно, — сказал император. — Я уже подключил СБК.
— Ну, честно говоря, найти человека по кольцу связи — не теорема Тракля. Оно же сигналит.
— Знать бы еще, где сигналит. Он за десять дней далеко мог уйти. Где искать? На Кратосе? На Тессе? На Дарте? Или еще дальше?
— Я сейчас буду оправдываться, — вздохнул Нагорный.
— Не за что тебе оправдываться. Его по закону не могли арестовать. За клевету нельзя взять под стражу.
— Мои ребята его уже ищут, к вечеру, думаю, найдут. По крайней мере, если он не покинул пределы Империи.
— Будем надеяться, — сказал Хазаровский.
К вечеру Кривина не нашли. Последняя трансакция с его кольца была зарегистрирована на Тессе пять дней назад. В столице Версай-нуво. Еще точнее в районе космопорта.
Последний факт не очень обнадеживал.
Нагорный охотно делился со мной информацией, правда, взяв обязательство не трепаться.
Еще через два дня нашли кольцо Кривина. Его кто-то сунул в мусорный бак на задворках того же космопорта.
Хозяин же, как в воду канул.
— Ничего, — прокомментировал Александр Анатольевич. — По сигналам модов тоже можно найти человека… если только он кровь не отфильтровал. Господи! В чем же он замешан?
Пропавшего журналиста не нашли и на третий день, и на четвертый.
Нагорный злился и кусал губы.
На следующий день я собирался домой, мне еще надо было переговорить с адвокатом. Я нанял собственного преподавателя права, надо сказать довольно известного: Станислава Давидовича Руткевича. Кроме того, он был тессианцем и соседом моего отца. В качестве моего опекуна, оплачивал тессианское светило, понятно, Хазаровский.
Нагорный не преминул мне попенять, что я транжирю госсредства и мог бы нанять кого-нибудь подешевле. Хотя, мне совершенно точно известно, что император оплачивал это из личного кошелька. Между прочим, с сайта Нагорного и известно.
— Если бы не ты, Леонид Аркадьевич наверняка нашел бы этим деньгам лучшее применение.
Я промолчал, сделав вид, что очень занят сбором вещей.
