— Ну, к вам же не попадают смертельно больные.
— К нам попадают смертельно опасные. Одно другого стоит. И у нас очень опасные препараты. Я не КТА имею в виду. Есть куда более сильные вещества. Хотя и КТА не все хорошо переносят.
— Я, по-моему, плохо его переношу.
— Вы его просто отлично переносите. Вообще никаких побочных явлений: ни тошноты, ни галлюцинаций, ни судорог. Мы его начали аккуратненько перорально давать, но на следующей неделе прокапаем — это гораздо эффективнее. В желудке некоторые компоненты расщепляются, так что лучше в кровь и полный комплекс.
Я отпил кофе, поставил чашечку, она громко звякнула о блюдце.
— Ничего страшного, — сказал Старицын. — Илья расписал черными красками внутривенное введение?
— Я не испугался, — соврал я.
— Да? Ну, значит, мне показалось.
— Илью четыре недели из пяти таблетками кормили. У меня что ситуация хуже?
— Илье недели внутривенного введения вполне хватило. Вам хватит трех дней. Но три дня надо будет потерпеть.
Я вздохнул.
— Понятно.
— Так все-таки, почему у нас никто не умер, как вы думаете, Артур? — как ни в чем не бывало, продолжил Старицын.
Я заставил себя улыбнуться.
— Потому что вы не какие-то там докторишки, а высококвалифицированные специалисты с высокой степенью ответственности.
— Врачи ничуть не хуже, — серьезно ответил Олег Яковлевич. — И то, что у них неотложная медицина, а у нас плановая тоже не главное. И у нас бывают неотложные случаи, когда действовать надо быстро. А отличие только одно: нас гоняют через ПЦ прежде, чем допустить к пациентам, а их — нет. Хотя степень ответственности примерно одинаковая.
— Вы предлагаете гонять врачей через ПЦ в превентивном порядке?
— Конечно. Мы десятки людей спасем, а то и сотни. Мы наняли юриста, законопроект подготовили, я выступал в Народном Собрании, Ройтман выступал. Была дискуссия. И Леонид Аркадьевич был на нашей стороне. Но как бы ни так! Зарубили. Знаете, на каком основании?
— На каком?
— На том, что врачи, осужденные по статье причинение смерти по неосторожности, составляют доли процента от всех врачей, так что из-за них гонять всех врачей через Центры и тратить на это деньги не выгодно. Угу! Теперь мы статистически к человеческой жизни подходим!
— Экспертов-экономистов тоже надо гонять через ПЦ, — улыбнулся я.
— Золотые слова! Кроме шуток. Их ответственность больше ответственности врача. Врач может одного пациента погубить. А дурной закон повредит миллионам.
— А также через ПЦ надо гонять в обязательном порядке сотрудников СБК, сотрудников прокуратуры, следователей, оперативников, полицейских и еще чертову уйму народа, — заметил я.
— Не помешало бы, — улыбнулся Олег Яковлевич. — Правда, дополнительный корпус придется строить.
— А также всех граждан, имеющих право голоса в Народном Собрании. То есть всех совершеннолетних не осужденных.
— Не потянем, — рассмеялся Старицын. — По деньгам.
— Олег Яковлевич, Илья сказал мне, что бывают отрицательные Психологические Заключения.
— Бывают.
— А как так получается? Ведь можно провести допрос под БП, и все факты будут известны.
— Ну, во-первых, есть легкие случаи, вроде вашего, когда допрос под БП возможен только с согласия обвиняемого или по его просьбе. Понятно, что, если человек невиновен, он, скорее всего, согласится на такой допрос или попросит о нем. Отказать не имеют права. Но, представьте себе, что он обладает некой информацией, которую хочет скрыть. Например, она касается не его. Это причина для отказа от допроса. Или он просто следователю не доверяет. Бывает, что и по этой причине люди отказываются. А потом попадают к нам, и мы пишем отрицательное ПЗ.
— Илью допрашивали под БП без его согласия.
— Если погиб человек — это никак не может быть легким случаем. А почему погиб — это предмет для расследования. Так что все правильно. Здесь допрос обвиняемого под БП обязателен. Между прочим, это не исключает отрицательного ПЗ. Да, все факты известны. Например, известно, что именно действия обвиняемого привели к смерти человека. Но вина — это не только действие, это отношение к событию. Убийство может быть необходимой обороной. Если человек защищал себя или других людей и никакой возможности защитить их иначе у него не было — нам здесь делать нечего. Если он поступил оптимально в данной ситуации — что здесь корректировать? Молодец! А следователь, зная все факты, может считать, что было превышение необходимой обороны, или причинение смерти по неосторожности, а то и умышленное убийство.
— А во время следствия психологическое обследование нельзя назначить?
— Можно и нужно. Большая часть отрицательных ПЗ именно во время следствия и составляется. Все-таки этот первый фильтр от ошибок работает достаточно эффективно. Но не всегда. Дело в том, что следователь обязан назначить психологическое обследование, если обвиняемый не согласен с обвинением. А он может быть согласен. Он может даже согласие подписать.
— То есть человек может сам неправильно оценивать степень своей вины?
— Конечно. Легко! Тем более что не все наши пациенты достаточно юридически грамотны. Чтобы не ошибиться, признавая вину, нужно понимать, что это такое. Вина предполагает умысел: прямой или косвенный, или неосторожность. Если нет ни умысла, ни неосторожности — то нет и вины. А наши пациенты часто оценивают свои поступки чисто фактологически: убил — значит, виновен. Спрашиваю, под биопрограммером спрашиваю: «Вы сделали то-то и то-то?» «Да, я». «Вы это планировали?» «Нет». «Вы хотели, чтобы так получилось?» «Нет». «Вы могли этого избежать?» «Нет». Ну, и что нам здесь делать?
— А следователь этого не спросил?
— Должен был спросить. И профессиональную экспертизу назначить, если непонятно мог ли обвиняемый избежать убийства. Но есть, к сожалению, человеческий фактор. Есть господа, которым очень хочется облегчить себе жизнь и приложить поменьше усилий. Факты налицо? Налицо. Обвиняемый вину признает? Признает. Ну, что здесь еще возиться? В крайнем случае, во время суда психологи все равно будут смотреть и напишут отрицательное ПЗ.
— А это не минус для следователя, если во время суда составляется отрицательное ПЗ.
— Конечно, минус. И более того, основание для дисциплинарного расследования. Но иногда лень сильнее.
Было около десяти. Он допил кофе.
— Ну, пойдемте, Артур. А то я вас сам заговорю, на психокоррекцию времени не останется.
— А вы отберите у себя кольцо, — предложил я.
— Увы! Работать не смогу. БП с кольца управляется.
— На самом деле, спасибо за лекцию.
— Всегда пожалуйста.
