— Что там? — тихо спросил Салаватов.
— Ну, что, — вздохнул Александр Анатольевич, — «Е3», видимо, не обойдемся.
— Руслан Каримович, к какому убийству вы причастны? — прямо спросил Венгер.
— К убийству? — быстро спросил Салаватов. — Ни к какому.
— Тогда к чему? — сказал Нагорный. — Детектор считает, что причастны.
— Саша, — попросил Салаватов, — можно мне с Камиллой наедине пообщаться?
— Прямо сейчас?
— Да.
Нагорный кивнул.
— Да, конечно.
И указал взглядом на дверь рядом с дверью в туалет, куда Дима заходил мыть руки, когда мы допрашивали Привозина.
— И еще, — сказал Салаватов, — я бы хотел, чтобы у Камиллы был пароль от моих модов и запись СДЭФ с начала допроса.
— Хорошо, — кивнул Александр Анатольевич. — Госпожа де Вилетт, ловите файл. У вас полчаса.
Они встали и прошли за дверь, на которую указал Нагорный. Я успел увидеть, что там есть маленькая комната, видимо, без окна.
Обед
— Ну, сдвинулось с мертвой точки, — тихо прокомментировал Венгер, — сейчас торговаться будут.
— А что за материал на него из СБК? — спросил я Нагорного.
— Артур, не сейчас, — сказал Александр Анатольевич. — Я тебе потом объясню. Был материал.
— На БП жестко настаиваем? — спросил Кирилл Васильевич.
— Да, конечно, — кивнул Нагорный. — Вообще без вопросов.
Они вернулись минут через пятнадцать. Салаватов выглядел решительным и более спокойным.
Сели напротив нас.
— Я бы хотел сделать признание, — начал Руслан Каримович.
— Отлично, — прокомментировал Нагорный.
— Но я бы хотел некоторых гарантий.
— Я слушаю, — сказал Александр Анатольевич.
— Если я сейчас все расскажу, я могу надеяться на то, что допроса под БП не будет?
— Нет. Если вы так хотите избежать допроса под БП, я не могу быть уверенным в том, что вы все рассказали. Могу гарантировать, что все будет хорошо. Техника отличная, врач рядом сидит на крайней случай.
— Совсем нет?
— Абсолютно. БП обязателен. Все остальное обсуждается.
— Могу я рассчитывать на Открытый Центр?
— Руслан Каримович, уже то, что установлено, тянет на «Е3». Фальсификация доказательств — раз, незаконный арест — два, сговор с судьей — три, психологические пытки — четыре. Ну, какой может быть Открытый Центр? Даже если я буду у Ройтмана в ногах валяться, он вас к Старицыну не отправит, а Старицын не примет. А я еще не знаю, что у вас там с убийством.
— А вы сейчас чем занимаетесь, Александр Анатольевич? — вмешалась Камилла. — Это что не психологические пытки?
— Ни в коей мере, госпожа де Вилетт. Я что угрожаю Руслану Каримовичу, что Андрей Кравченко даст ему отравленную таблетку? Или что он после БП память потеряет? Или что его в ПЦ убьют? Овердозу КТА вколят? Не даст, не потеряет, не убьют. Я все говорю, как есть.
Так, что я могу сделать. Только то, что и вы, Руслан Каримович, делали неоднократно. Я могу написать Ройтману, что Салаватов Руслан Каримович на следствии вел себя очень хорошо, очень нам помог, выдал тонну неоценимой информации, а потому мы очень просим вас, Евгений Львович, к Руслану Каримовичу быть поснисходительнее и поместить его в наиболее легкий блок из возможных. В комнате не запирать, давать гулять по два часа и как можно раньше разрешить свидания и поездки домой. Ройтман обычно к нам прислушивается, сами знаете.
— Пойдет, — сказал Салаватов. — Меня устраивает. На «Е2» я могу рассчитывать, если все расскажу?
— Руслан Каримович, вы человек опытный и компетентный, оцените себя сами: какой у вас реально блок, если без скидок?
— «Е4»… видимо.
— Понятно. Вы были в том голубом гравиплане?
По графикам СДЭФ вылетел вверх протуберанец, зона страха на изображении мозга залилась красным, и Салаватов стал еще бледнее, полузакрыл глаза, запрокинул голову и схватился за сердце.
— Ну, в точку, — сказал Нагорный.
Андрей встал с места, подошел к Салаватову и сунул ему в руку таблетку.
— Под язык немедленно.
Руслан Каримович послушался.
— Это успокоительное, — сказал Андрей. — Боль невротическая, это не ИБС, но лучше снять.
— Мы можем продолжать? — спросил его Нагорный.
— Саша, буквально пять минут подождите.
— Подождем, мы же не садисты.
— Нет, нет, — с усилием сказал Салаватов, — меня там не было.
И детектор утверждал, что он говорит правду.
— Ну, зачем я там? Я же не снайпер.
— Детектор вам верит, — сказал Нагорный, — все, приходите в себя, я молчу.
Помолчали действительно минут пять.
Салаватов задышал ровнее и отнял руку от сердца.
— Все, — сказал он, — я в порядке.
— Андрей, — спросил Александр Анатольевич, — можно?
— Да. Насколько я понял, самое страшное уже позади.
— Не факт. Руслан Каримович, какова была ваша роль?
— Саша, вы не ответили. Я могу надеяться на «Е2»?
— Я не могу обещать. Все-таки на два блока вниз… с терроризма. Но постараюсь. Просить буду.
— Ваше слово будет очень веским в этом деле.
— Я понял.
— Но вам будет психологически тяжело за меня просить.
— Ни в коей мере. Мне никогда не бывает психологически тяжело просить за кого-либо. Все же, какова была ваша роль?
— Вы обещали.
— Да, я обещал. Вы были организатором покушения на меня?
— Нет, нет. Я подбирал людей.
— Понятно. Знали, для чего подбираете?
— Да. Вы же с Хазаровским уволили стольких! Отличных специалистов, по одному подозрению! Только за то, что они работали при Страдине. Думаете, они вас любят?
— Не думаю, — сказал Нагорный. — Я не для себя это делал. Иначе систему было не изменить. Пришлось менять людей. Люди, которых вы подобрали — бывшие сотрудники прокуратуры?
— Бывшие оперативники. Не только наши. Есть из СБК. Службу безопасности ведь тоже перетряхнули.
— Вы в СБК работали какое-то время?
— Десять лет. Только при Страдине перешел в прокуратуру. Он хотел укрепить ее опытными сотрудниками.
— Понятно, — усмехнулся Нагорный, — укрепил. То есть у вас в СБК остались знакомые?
— Конечно.
