— Наверное, — кивнул Кастальский.
— Дмитрий, я вам благодарен. Спасибо за поддержку. Так что буду торчать здесь и не летать в Озерное столько, сколько скажете. Если только эти господа не увезут меня куда-нибудь подальше против и моего, и вашего желания.
— Анри, о чем они с вами собираются беседовать? За вами что-нибудь есть?
— Нет, конечно. Мне последние двенадцать лет скрывать нечего.
— Тогда зачем создавать конфликтиную ситуацию?
— Не люблю, когда врут. И при этом пытаются обойти закон, который призваны защищать. Пусть помучаются.
Следователи вернулись.
— Дмитрий Константинович, вы можете остаться, — сказал пожилой.
Так я впервые услышал отчество Кастальского.
— Анри, наденьте детектор, — сказал следователь мне.
— Конечно, конечно, — кивнул я. — Но, так как «беседа», насколько я понял, носит официальный характер, перешлите мне, пожалуйста постановление о допросе и представьтесь.
— Да, теперь она носит официальный характер, — буркнул пожилой, — вы очень упорно этого добивались. Меня зовут Макеев Виктор Максимович. Моего коллегу — Берг Яков Тихонович. Постановление уже у вас, там подробно, с вашим процессуальным статусом и нашими должностями.
Мой процессуальный статус, слава богу, назывался «свидетель». Впрочем, сей статус имеет привычку меняться, причем не в лучшую сторону. Оба моих собеседника оказались следователями СБК по особо важным делам. Макеев — старшим следователем, а Берг — просто следователем. Я переслал постановление Кастальскому, Камилле и Ройтману.
И надел детектор.
— Господа, я готов. Что за особо важное дело привело вас ко мне?
Макеев отчетливо вздохнул.
— Речь пойдет об убийстве, совершенном в поселке Чистое десять дней назад.
— О Господи! — сказал я. — Меня сам Дауров допрашивал по этому поводу. Лично! Под БП. А потом еще был психологический опрос у Ройтмана. Да если бы я имел к этому хоть малейшее отношение, все бы было уже известно.
— Вас никто не обвиняет, — сказал Берг. — Но нас интересуют некоторые детали.
Я, молча, ждал продолжения.
— Почему вы решили, что к убийству причастен агент РАТ?
Я пожал плечами.
— Просто я видел там агента РАТ. Ничего больше. Если не преумножать сущностей, очевидно, что это либо Филипп, либо кто-то из местных. Если только не животное.
— Не животное, — усмехнулся Берг. — Это точно.
— Как был вооружен ваш Филипп? — спросил Макеев.
— Я не видел у него оружия.
— Что было обычным оружием бойцов РАТ?
— Боевые корабли в полном вооружении.
— Господин Вальдо! Вы прекрасно поняли вопрос. У вас была база?
— Да. В районе Махди, например. Я не помню точного места. Мне, видимо, стерли координаты. Они у Ройтмана наверняка есть.
— Неважно. Ну, так, боевые корабли на орбите, а вы с чем? Иглы Тракля с собой таскали?
— А бывало, — усмехнулся я, — Махдийцы нас неплохо финансировали, но игла Тракля — это жирновато, конечно. Одна на роту. Ручной деструктор был, куда более частым явлением.
— А что-то попроще? Охотничьи ружья?
— Ну, какое это боевое оружие? Я не говорю, что совсем не держали, но это для любителей охоты. Девушку застрелили из охотничьего ружья?
— Это закрытая информация, — сказал Берг.
— Если из ружья, это местные, — заметил я. — Далеко ходить не надо. В Чистом ищите.
— У вас было ружье?
— Нет, конечно. Я не имею права носить оружие.
— И вы гуляли в одиночестве по опасным сопкам?
— Да, я гулял в одиночестве по опасным сопкам. Ройтман убеждал меня нанять охрану, но я так и не собрался.
— Переговоры вели с кем-то об охране?
— Нет.
— Как обычно были вооружены агенты РАТ? — спросил Макеев.
— Да так же, — ответил я.
— У них могли быть арбалеты?
Я затормозил. Да, были у них арбалеты. И, наверное, детектор уже отобразил у следователей это мое «да».
— Какие у них были арбалеты? — тут же подтвердил мои страхи Берг.
Мне ничего не осталось, как ответить.
— Автоматические миниарбалеты с усилением. Дальность в два раза больше, чем у ружья, хорошо прятать в разобранном виде и трудно обнаружить детекторами оружия.
— Хорошо, господин Вальдо. Спасибо. Вы умеете таким пользоваться?
— Когда-то умел. Но давно не держал в руках. Сейчас не уверен. Надо у Ройтмана спрашивать: стирали они это умение или нет.
— То есть у вас не было арбалета в Чистом?
— Нет, конечно. После того, как я сбежал из Лагранжа, чтобы предложить помощь Данину, я больше не нарушил ни одного запрета. Арбалет — оружие.
— Ну-у, — протянул Берг, — спортивное же оружие.
— Все равно. У меня была такая мысль. Вы, наверное, какой-нибудь пик там увидели на слове арбалет. Была, но я ее не воплотил. Местные жители, кстати, арбалетами не пренебрегают. Арбалет эффективнее против крупного зверя, чем дробовик. Но у местных арбалеты покрупнее, чем были у РАТ. Зато почти без электроники.
— Маша ведь бегала за вами, да? — спросил Берг.
— Немного.
— Не мешала?
— Не очень. То есть мешала, конечно, но с другой стороны с ней можно было пообщаться. Местные жители меня не баловали.
— Отрывала от работы, от размышлений глупыми разговорами?
— Отрывала. Господин Берг, вы что считаете, что за это можно убить?
— Я нет. Но такое бывает.
— Я тоже нет. Знаете, для убийства мне нужны были, куда большие основания даже двенадцать лет назад, уж не говоря о сейчас.
Следователи убрались восвояси, и я так и не понял глубокий смысл их визита. Об оружии РАТ расспросить? А через неделю, раньше, чем обещал, Кастальский разрешил мне летать в Озерное. «Только пить нельзя, Анри, — напутствовал меня он, — а то сорветесь».
Городок и правда привел меня в состояние эйфории. Вроде бы только две недели разной степени несвободы, но до этого было Чистое: деревня, и этим все сказано. А Озерное — настоящий город, хотя и маленький. С лавочками и магазинчиками, речкой с набережной, с балюстрадой и уличными фонарями, со сквериками, открытыми кафе и миниатюрным парком.
В одном из таких кафе на набережной я заказал себе кофе, и проторчал там почти до десяти вечера, будучи совершенно счастлив, и поражаясь тому, как можно быть счастливым от такой ерунды.
Недели три все шло отлично. Я жил на Сосновом, один-два раза в неделю, обычно по выходным, летал в Озерное, учился, ходил на беседы к Кастальскому, читал новости в Сети.
