Адам протянул мне мундштук.
— Анри будешь?
И тогда я почувствовал тыльной стороной кисти кончики пальцев Эйлиаса. Он слегка повел ими вправо, потом влево.
Я понял.
— Нет, Адам, — сказал я. — Я уже бросал, и не хочу к этому возвращаться.
— Да, ладно! У тебя зависимость была только от кокаина.
— От этой не бывает.
— Ну-у, психологическая.
— Все равно не хочу, даже от случая к случаю.
Адам пожал плечами.
— Ну, что имплантировано Ройтманом хрен вытравишь самым лучшим каннабисом.
Вскоре мои друзья уже донельзя развеселились и болтали без умолка. И только наш республиканец не сделал ни одной затяжки. Его сначала пытался раскрутить Адам, потом Берни, но он неизменно мило улыбался и говорил, что конечно попробует, но только после гостей.
Наконец, я почувствовал, что он накрыл ладонью кисть моей руки и вложил в нее какой-то холодный маленький предмет. Я боялся опустить туда взгляд, чтобы не спалиться перед моими бывшими командирами. Неловко шевельнуться, сделать неверное движение и выдать себя.
Глава 17
Наконец, сжал руку в кулак и все понял: кольцо! Торопливо убрал его в карман брюк, кажется никто не заметил.
Это было вовремя. Я надышался, конечно, и марихуна начинала действовать и на меня. Больше всего в таком состоянии я боялся потерять свой трофей.
Эйлиас тоже развеселился и, наконец, сделал затяжку.
— Ну? Вечный мир? — улыбнулся он. — Тесса и РЦС!
Обед был съеден, кальян выкурен, близился вечер.
Мы вышли на воздух под великолепное закатное небо. Все оттенки янтаря и меда на западе перетекали в коралловую и персиковую пену облаков, а над ними — в бирюзу и ментол небес. А на фоне зари, словно самым тонким пером, были нанесены силуэты и листья пальм и пучки травы у самой воды на набережной. И в воде отражена и повторена закатная феерия неба. То ли здесь действительно волшебные закаты, то ли действие каннабиса еще не прошло, но я видел и замечал каждую деталь, каждую черточку этого чудесного города.
Мы шли по розовой каменной набережной мимо белых оштукатуренных домов, тоже казавшихся абрикосовыми в свете заката.
— Здесь есть красивая мечеть, — сказал Эйлиас. — Туда пускают, когда нет намаза. Успеем до магриба.
Впереди показались четыре черных на фоне зари минарета, слово иглы проткнувшие краснеющее небо.
Но Симона, Берни и Рауля наотрез отказались пускать с оружием, а расстаться с ним мои бывшие солдаты не хотели ни в какую.
— Ну, давайте, мы с Адамом и Эйлиасом зайдем втроем? — предложил я. — У нас нет оружия.
Относительно республиканца я, впрочем, не был уверен.
— Нет, Анри, — отрезал Адам. — Для этого ты еще недостаточно адекватен.
Эйлиас наблюдал за этим внимательно, но без удивления.
Я пожал плечами.
— Ладно, что поделаешь.
И подумал, что у приглашения союзовца был некий дополнительный подтекст. Он наверняка знал, что в мечеть не пускают вооруженных до зубов не мусульман.
— Здесь недалеко наша торговая миссия, — смирился Эйлиас. — На нее тоже стоит посмотреть.
Небо уже окрасилось алым и багровым, с минаретов послышалось завывание муэдзина, а на улицы упала тьма. Под крышами домов, на деревьях, над воротами зажглись гирлянды мелких лампочек, чаще золотистых и голубоватых, но и иногда и разноцветных.
— У них что, рамазан? — спросил я.
— Да у них каждый день рамазан! — хмыкнул Адам.
— Насколько я знаю, нет, — прокомментировал Эйлиас.
Торговая миссия РЦС имела три этажа, витые колонны, два длинных балкона по второму и третьему этажам с белой балюстрадой, похожей на каменное кружево, и таким же кружевных навесом. Под самым коньком крыши располагался подсвеченный прожектором герб РЦС: арка, увитая золотыми лилиями, в окружении двенадцати планет, цвета которых пробегали весь спектр от красного до фиолетового. А сама крыша напоминала темное стекло: солнечные батареи, конечно.
— Чем торгуете? — поинтересовался Адам.
— Людьми, — как ни в чем не бывало, ответил Эйлиас.
— В РЦС рабство? — удивился Рауль.
— Нет, конечно, — улыбнулся союзовец. — Мы не продаем, мы покупаем. Точнее выкупаем. У них же шариат. Так что и руки, и головы рубят. Мы же не можем на это смотреть. Так что откупаем, кого удается.
— Зачем вам столько сброда? — поинтересовался Симон.
Эйлиас посмотрел на него так, словно он сказал, что-то вроде: «Земля плоская и на нее надо немедленно сбросить атомную бомбу».
— Как вы можете так говорить! — воскликнул он. — Здесь нет сброда! Здесь люди! А вас никогда сбродом не называли?
— Называли, чего уж, — примирительно сказал Адам. — Но я думаю, господа мусульмане на вас бизнес делают. Дела еще не фабрикуют?
— Фабрикуют. Но ничего, переплатим. Деньги ничто по сравнению с жизнью и свободой.
— И что вы с ними делаете, с выкупленными? — спросил я.
— Отвозим на РЦС, если они соглашаются пройти через Сад Гостеприимства. Если нет, лечим, даем денег и отпускаем на все четыре стороны.
— И они принимаются за старое.
— Да это тяжелый моральный выбор. Но свобода священна.
Мы стояли у ворот миссии, украшенных лампочками не хуже мусульманских построек.
— Зайдете? — спросил Эйлиас. — Здесь есть внутренний двор с очень красивым садом и фонтаном с подсветкой. У нас можно переночевать. Есть комнаты для гостей. Бесплатно.
— А оружие оставить на входе? — спросил Симон.
Эйлиас развел руками.
— Иначе система не пропустит. Не пропадет ваше оружие.
— Нет, — отрезал Адам. — Спасибо за предложение, но нет. Мы и так припозднились.
Около полуночи мы были на нашей вилле. Только оставшись один я решился надеть кольцо. Меня ждало послание от Эйлиаса.
— Анри, вы пленник?
— Да, — ответил я.
— Для меня было не совсем очевидно, стоит ли вас немедленно спасать. Ваше положение странно: у вас нет ни кольца, ни оружия, но ваши тюремщики с вами крайне обходительны. Даже рук не связали, и вы называете друг друга по именам, как старые друзья. Это РАТ?
— Да.
— Вас вытащить?
— Это возможно?
— Более чем.
— Я бы не хотел пока. Мне восстанавливают память. Так что наши цели совпадают.
— Проблемы с памятью после ПЦ Кратоса?
