— Да.
— Мы бы сделали это гораздо быстрее и лучше.
— Сад Гостеприимства?
— Например. Я не понимаю, откуда у вас мистический страх перед этим прекрасным местом! Я десять раз через него проходил.
— Десять? Зачем?
— Я часто работаю за пределами РЦС, а я не железный. Нельзя же тащить домой всякую грязь. Кстати, не обязательно лететь на Остиум. У нас есть сад при миссии. Миссия считается территорией РЦС, так что никто не посмеет пересечь наши границы. У меня жена — психолог. Все сделаем, проконтроллируем. Все будет прекрасно. Здесь хоть каждый вечер в саду отдыхай. Дервиш — место токсичное.
Я вспомнил, что Остиум и есть та самая планета, на которой арка.
— Я подумаю, — ответил я.
— На всякий случай скиньте ваши координаты. Вдруг придется действовать быстро.
Я скинул.
Эйлиас отреагировал не сразу.
— Это не координаты базы РАТ, — заметил он. — Вы не на базе?
— Нет. Насколько я понимаю, база севернее и восточнее, меня туда не возили. Здесь только вилла в горах.
— Вас на гравиплане привезли?
— Нет, хордовое метро.
— Это очень странно. Они строили хордовое метро из-за одной виллы?
— Да, странно, — согласился я. — Значит, здесь есть что-то еще.
— Вот именно! Сколько вы видели хорд?
— С космодрома РАТ на виллу, с виллы в Оазисы. Знаю, что есть хорда с виллы в Баобат и с виллы на базу. Видимо, есть с космодрома на базу. Пять. Возможно есть еще.
— Интересная вилла, — заметил Эйлиас.
— Не то слово!
— Анри, по поводу кольца. Это дешевая махдийская подделка под наши устройства связи.
— Под кольца производства РЦС?
— Да.
— Я бы не сказал, что дешевая.
— Это по местным меркам. Все функции там не реализованы, но кое-что есть. Например, встроенный биопрограммер. Коррекцию он не сделает, конечно, но отключить на пару часов всех в радиусе пяти метров вполне способен. У них в инструкции написано, что в радиусе пятидесяти метров. Это ерунда, больше пяти не потянет.
— Спасибо!
— У кольца есть прямая связь с нашим спутником.
— Махдийцы терпят на орбите Дервиша ваш спутник?
— Еще как терпят! Мы им бесплатно даем канал дальней связи.
— То есть можно хоть на Кратос написать?
— Конечно. Анри, если наша помощь понадобится, связывайтесь немедленно. Вытащим.
— С виллы?
— Мы поняли, где она.
До утра я смотрел новости, поднимал архивы и лазил по энциклопеции. Хотелось написать Артуру. Казалось правильным связаться с императором, но все контакты остались на старом кольце: ни с Артуром, ни с Хазаровским, ни с Ройтманом, ни с Кастальским я связаться не мог.
На рассвете я задумался о том, куда бы спрятать кольцо. Голые стены, голографическая панель, кровать, выход на балкон, столик и стулья на балконе. Мне хотелось, чтобы кольцо осталось где-то рядом. Я встал, приподнял толстый тяжелый матрас. Под матрасом — это то место, которое при обыске проверяют в первую очередь. Но, во-первых, надо отдать им должное, мои старые друзья меня не обыскивали, а, во-вторых, у матраса имелся чехол. И я сунул кольцо в чехол с той стороны, что ближе к изголовью. Поднимать матрас можно спокойно — ничего не вскроется и не выпадет, а снаружи кольцо практически незаметно.
Адам честно дал мне выспаться и притащился пить кофе только на следующее утро.
Мы вышли на балкон, и я порадовался тому, что это не Оазисы. Даже в полдень вполне можно жить.
— Ги рвет и мечет! — начал Адам. — Как это мы приняли в нашу кампанию педераста с РЦС!
— Что-то я не помню, чтобы Дюваль был гомофобом.
— Он не гомофоб. Он РЦСофоб.
— А что он имеет против Эйлиаса? Торговец, как торговец.
— Торговец, да! Торговая миссия РЦС никогда не бывает просто торговой миссией.
— Да, еще спаситель-благотворитель. Но они без этого не могут. Сам же говорил: безумны.
— Ага! Спаситель! Да шпионы они все! И данная конкретная миссия шпионит конкретно за нами. Дались им исламские фанатики!
— От исламских фанатиков тоже бывает некоторый вред.
— Не от этих. Эти вредят только друг другу.
— И что решил Ги?
— Ги решил не выпускать тебя больше ни на какие экскурсии.
Я вздохнул.
Сессия на юрфаке Кириополя благополучно кончилась без меня. Я отнесся к этому философски: ну, еще один пейзаж сменился на берегу реки, поплыли дальше. В конце концов, моя учеба в университете была таким же использованием доступных возможностей, как сотрудничество с Адамом в восстановлении памяти.
С каждым днем я вспоминал все больше. Затертой или заблокированной была не только память о преступлениях имперцев, но и память о моих победах над ними. Оказывается, Кратос победим. И даже неоднократно победим. Я прочно забыл об этом.
Я как-то поинтересовался у Адама, почему такая разница: одни участки заблокированы, но восстановимы, другие — затерты совсем.
— Восстановима менее опасная память, — сказал Ершинский. — Та, которую, в общем-то, можно восстановить после завершения курса психокоррекции, когда человек уже настолько изменился, что это его не сверзит обратно.
В свете сказанного веру Эжена в эффективность обратной психокоррекции можно было бы счесть наивной, если бы он не заполнял пробелы в моих воспоминаниях своими рассказами. Они, конечно, были тенденциозны, но благополучно восстанавливали разбитые части мозаики. Картинка получалась иногда печальная, иногда страшная, но я не жалел, что решился на это, и был благодарен им обоим.
Прошло около трех месяцев. Значит, в Кириополе настала осень.
Кольцо пока не нашли. Так что каждую ночь я выходил в Сеть. А каждый день просил Адама включить новости, чтобы он ничего не заподозрил. Мониторинг моей карты у него очевидно не был подключен, а то бы меня вывели на чистую воду. Ну, как можно мониторить карту Анри Вальдо! Взаперти держать можно, оставить без связи можно, а вот мониторить карту — это уже запредел.
О свадьбе моего сына пока новости не сообщали. Думаю, отказался праздновать в мое отсутствие.
С Эйлиасом мы регулярно общались, и это было забавно. Я узнал об РЦС много нового. Во-первых, обнаружилось, что жен у него две. Началось с того, что я упомянул о Камилле, а потом о Веге, а он искренне пожалел меня, поскольку идиотские законы Кратоса не позволяют женится сразу на обеих. Вот у него есть жена Лиз, которая психолог, и она здесь на Дервише, ибо нужен же психолог миссии РЦС, особенно в таком жутком месте, как Оазисы Дервиша, населенные исламскими традиционалистами. К тому же Лиз занимается исследованием психологии местного населения, ибо совершенно непостижимо, как нормальный человек может считать правильным исполнение законов шариата.
