— Анри, это не ты, — сказал Эйлиас.
— Это я, — вздохнул я.
— Ты бы их тоже расстрелял на месте Ги?
— Я бы выгнал их взашей.
— Значит не ты! — вмешалась Лиз.
— Анри, сколько можно брать на себя чужие выстрелы с чужих линкоров? — спросил Эйлиас.
— Взрывчатка была моя, также, как в этом случае. Я все хочу это изменить, переиграть, исправить. А получается все то же.
— Не то же! — сказала Лиз. — Теперь я практически уверена, что пробирки те самые.
— Да, пожалуй, — кивнул я. — Он ведь у вас на физфаке учился, на РЦС?
— На физфаке, — подтвердил Эйлиас. — И ты украл его изобретение.
— И его надо было украсть, — вмешался Вацлав. — Это надо было сделать, во что б это ни стало. Как тебе возможность взрывать планеты в руках такого человека?
— Он это специально для тебя отснял, — сказала Лиз. — Чтобы ты винил себя. Это он так мстит.
— Тебе хочется взять на себя смерти этих троих? — спросил Эйлиас. — Бери! Но подумай о том, что, возможно, ты спас миллионы, если не миллиарды.
— У него еще целый сейф таких пробирок, — возразил я.
— Скоро мы будем знать, что это и как работает, — сказал Эйлиас. — Это много.
— Эйлиас, а что в РЦС делают с убийцами? — спросил я.
— Лиз, когда у нас было последнее убийство? — поинтересовался Эйлиас у жены.
— Умышленное? Двадцать пять лет назад, на Ирэн.
Я вспомнил, что Ирэн — это небольшая красная планета справа от арки на РЦСовском гербе.
— В среде сектантов? — спросил Вацлав.
— Да, конечно. Среди тех, кто предпочитает естественные рождения и отказывается проходить через сад.
— Вы это не запрещаете? — спросил я.
— Это противоречит принципу свободы, — сказал Эйлиас. — Да, иногда приводит к трагедиям, но от несвободы все равно больше вреда.
— А что значит «проходить через сад»?
— Такой же сад, как под аркой, — объяснила Лиз. — Есть в каждом городе. Чтобы получить права гражданства, надо через него пройти трижды: в двенадцать, в пятнадцать и в восемнадцать лет.
— Что дают права гражданства?
— Базовый доход, право голоса на Народном Форуме и защиту в любой точке известной обитаемой Вселенной, — пояснил Эйлиас. — Но не сразу, конечно. Например, базовый доход в двенадцать, право совещательного голоса — в пятнадцать, а право решающего — в восемнадцать.
— Ну, и бесплатные образование и медицину, — добавила Лиз.
— Точнее за счет общественных фондов, — уточнил Эйлиас.
— Сад что-то отнимает? — спросил я.
— Да, — кивнул Вацлав. — Способность к естественному размножению, минуя институт генетики, и желание делать гадости.
— О втором бы я не пожалел, а вот первое слишком радикально, — хмыкнул я.
— Это обратимо, — заметил Эйлиас. — Если ты захочешь навсегда покинуть РЦС и попросишь вернуть тебе эту способность, тебе ее вернут.
— А я бы не хотела передать моему ребенку дурные гены, если они у меня есть, — сказала Лиз.
— Так что с ним сделали? С тем человеком, который кого-то убил на Ирэн? — напомнил я.
— Провели через Сад, взяли кровь и изгнали из РЦС, — ответила Лиз.
— Навечно?
— Пока родственники жертвы не простят. Теоретически этого можно добиться. Случаи такие были. Но не этот.
— А зачем кровь?
— Надо проанализировать генетический код, чтобы понять, что привело к убийству, что не так в днк, — пояснил Эйлиас. — И потом, у нас должна остаться возможность использовать участки данной днк, если в ней есть что-то ценное.
— А функцию размножения ему вернули, когда изгоняли?
— Нет, — сказала Лиз. — К убийцам это не относится. Это было бы слишком безответственно по отношению к населению других планет, на которых будет жить этот человек.
Я вздохнул.
— Похоже Кратос был еще со мной ласков.
— По-моему, эта история давно не про тебя, — заметила Лиз.
— Угу! Случись это в РЦС, меня бы просто не пустили обратно.
— Это не могло случиться в РЦС, — сказал Эйлиас. — То, что произошло с тобой — это ярчайшая иллюстрация того, к чему приводит несвобода. У нас любая планета может выйти из союза по решению планетарного форума. В любой момент.
— И сколько было случаев?
— Ни одного. Но это не потому, что мы кого-то держим, а потому что вместе быть выгоднее.
— Между прочим, ставят периодически вопросы на форумах то одной планеты, то другой, — сказал Вацлав. — На Ирэн уже, кстати, пару раз ставили. Но ни разу, нигде это предложение не получило большинства.
— Не граждане не голосуют, — заметил я.
— Не граждане не голосуют, — повторил Эйлиас. — Это верно. Но они и живут в своих резервациях, и никто их не трогает. Я бы, конечно, не обрадовался такому соседству, но лучше их терпеть, чем с ними воевать.
— Они обычно внутри сект друг с другом и разбираются, — сказала Лиз. — Мы не вмешиваемся, хотя, конечно, людей жалко. Но тот случай был другой: девушка сбежала оттуда и успела пройти через Сад. А парень пришел за ней и убил. Так что не гражданин убил гражданку. Пришлось вмешаться.
— Но у нас на Мистрали такого нет, — заметил Эйлиас. — Мы каждого ставим перед выбором: либо он проходит через Сад до восемнадцати лет, либо покидает планету. Но случаев таких мало.
Я вспомнил, что Мистраль — это крупный зеленый шарик почти над самой аркой, справа от нее, в гербе РЦС.
— На Ирэн они, обычно, все и оседают, — заметил Вацлав.
— То есть это такое внутреннее изгнание, — сказал я.
— Ну, да. Внутри РЦС, — кивнул Эйлиас.
Я встал и подошел к иллюминатору. Мы далеко улетели за время нашего разговора: Халиф успел превратиться в сияющий шарик размером в восьмую часть градуса, зато два других гиганта стали значительно ярче. Корабль разгонялся.
— Далеко еще до границы системы Дервиша? — спросил я.
— Пару часов лета, — отозвался Вацлав. — До начала границы.
Эйлиас подошел и встал рядом со мной.
— Анри, тебе надо пройти под аркой. Большая часть проблем будет снята.
— Я получу права гражданства?
— Разумеется. И после всего, что ты сделал, тебе будут очень рады.
— Знаешь, я ждал этого разговора. Мне кажется мой мозг уже похож на палимпсест, этакий древний пергамент, на котором каждый следующий автор пишет свое по своему вкусу. Сколько же можно?
Эйлиас повернулся к Лиз.
