Он зашел, мигом оценил обстановку и понимающе улыбнулся.
Я сидел в том же кресле ногу на ногу и играл разером.
— Мы защиту поставили, — сказал Эйлиас. — Если они будут стрелять по окнам, мы их просто сразу поймаем.
Я указал ему глазами на кровать, и он сел на край.
— А из иглы Тракля? — спросил я.
— Вряд ли. Это боевое оружие. Оно запрещено в частных руках.
— Ага! У вас все-таки что-то запрещено!
— В порядке исключения. Но бывает. Так что иглу в магазине не купишь и через космопорт не провезешь.
— А на черном рынке?
— Есть, конечно, любители. Но отловят немедленно. Там же источник — детектируется на раз.
— И что будет нарушителю?
Мой друг пожал плечами.
— Оштрафуют.
Я поднял Эйлисов подарок духом вверх.
— Здесь тоже источник.
— Конечно, но короткоствольное оружие не запрещено. Иначе с чем же народу поднимать восстание, если власти зарвутся?
— А у властей будут иглы Тракля…
— Иглы Тракля будут ни у властей, а у армии, а армию финансирует народ. Республиканская службы охрана не имеет права на боевое оружие также, как и граждане.
Мы с ним протрепались почти до полуночи, но ровно ничего не произошло.
Ничего не произошло и на следующий день, и два дня спустя.
Зато визиты Эйлиаса стали традиционными.
На третий день я подумал, что, учитывая некоторые особые сексуальные обычаи РЦС, женам Эйлиаса пора начать ревновать. Но они не начали. Ни от Марго, ни от Лиз претензий не поступало.
Зато Эйлиас предложил отказаться от такого официального и бюрократического обращения, как «Эйлиас» и перейти на «Эли».
— Хорошо, — кивнул я.
В тот же день произошло еще одно знаменательное событие: мне на счет упали деньги от Бюро. Тысяча ауреусов. Я знал, что ауреус — самая дорогая валюта в галактике, но не сразу сообразил, сколько это. А когда пересчитал — обалдел. Полтора миллиона гео. Учитывая мои скромные потребности, мне этого хватит на жизнь лет на десять. Правда, половину я буду должен отдать за долги по искам. Ну, на пять. Тоже неслабо.
— Тысячу арок наши тебе кинули, — сказал Эли. — Ты только не обижайся, ладно? Мне вообще пятьсот.
Я подумал, что неправильно посчитал.
— Но это ведь полтора миллиона гео?
— Ну, да. Я и говорю, что гроши. Фонд героев вообще меньше миллиона арок не платит. А наши скупердяи чертовы!
— А какие у вас цены на Мистрале? — аккуратно спросил я.
— Раза в два ниже, чем здесь. Все-таки внутренняя планета. Это здесь Вавилон!
Я до сих пор не смог толком оценить цены на Остиуме, поскольку Эли не давал мне ни за что платить, но, судя по визиту в ресторан с Адамом, от цен на Кратосе они радикально не отличались.
— А что за «Фонд героев»? — спросил я.
— Фонд, который выдает премии тем гражданам РЦС, которые кого-нибудь спасли: сломанный гравиплан с пассажирами посадили, из пропасти вытащили или из огня, из пещер, из воды. И достаточно спасти одного человека. Они еще пенсию могут назначить. Пожизненную. Думаю, тебя тоже кто-нибудь выдвинет.
— Я не гражданин РЦС.
— Не важно. Ты посмотри, как Дика песочат!
И он кинул мне ссылку.
— Дик — это кто? — спросил я.
— Председатель Бюро.
По ссылке было выложено постановление о награждении меня и Эли, красивое, с аркой, планетами и гербом Бюро. А под постановлением были комментарии.
Самый ласковый звучал примерно так: «Дик, где твоя совесть? Пропил что ли? Мы тебе сколько накидали? Пятьсот миллионов, да? И где? Кто пробирки достал? Два человека: Анри и Эли. И ты им по тысяче и пятьсот арок? Они наши шкуры спасли!»
Большая часть остальных комментариев смысл имела примерно тот же, но не всегда была в рамках цензурной лексики. Думаю, Дик узнал о себе много нового.
— А что они не закроют комментарии? — спросил я.
— Запрещено. Не имеют права закрывать комментарии под государственными решениями. Народ должен иметь право высказаться.
— Но здесь лексика!
— Если народ хочет высказаться эмоционально, он должен иметь на это право! — отрезал Эйлиас.
Я написал, что благодарен народу РЦС за награду и комментарии.
И тут высказался Дик Моррис — председатель Бюро.
«Я прошу прощения у народа РЦС, — писал он. — Нас просто не так поняли. Это был аванс. Уважаемые господа Элиас Кэри и Анри Вальдо добыли для нас некие пробирки РАТ, но мы пока не знаем, что в них за вещество. Его исследуют наши ученые. Если выяснится, что это то самое легендарное оружие — естественно, мы в долгу не останемся».
— У вас под каждым постановлением такой срач? — спросил я.
— Ну, если народ не доволен, то да.
На следующий день мне на счет упали еще десять тысяч арок от некого Джона Фридома. Я поинтересовался у Эли, кто это.
— Джон Фридом? Президент «Мистраль-банка».
Можно было не спрашивать, мне уже пришло от него письмо:
«Уважаемой господин Вальдо!
Благодарим Вас за открытие счета в нашем банке. Надеюсь, что мой небольшой подарок послужит хотя бы некоторой компенсацией недостойного поведения Дика Морриса и оправдает народ РЦС в Ваших глазах. Джон».
— Ну, он же понимает, что тебе еще упадет! — прокомментировал Эли. — И хочется, чтобы уважали. И пиар никто не отменял. Сейчас все напишут, что Анри Вальдо открыл счет именно в «Мистраль-банке».
Написали.
В результате на пятый день этой эпопеи мне упали на счет еще тридцать тысяч от тридцати банков. Послания от них были примерно такого содержания: «Уважаемый господин Вальдо! Очень жаль, что Вы открыли счет не в нашем банке. Но у нас тоже хороший банк. Вам не нужен резервный счет? Пусть этот небольшой подарок послужит компенсацией недостойного поведения Дика Морриса и хоть частично оправдает народ РЦС в Ваших глазах».
— Ну, всем же надо попиариться, — пожал плечами Эли.
Я неуклонно становился миллионером.
Конечно за «Историю Тессы» мне тоже иногда приходили неплохие деньги, но не за три дня! И не столько!
Это меня временно примирило с сидением в четырех стенах, но к концу недели я взвыл.
— Последние тринадцать лет я только и делаю, что переезжаю из тюрьмы в тюрьму, — жаловался я Эли. — Психологический Центр Кратоса, полусвобода в Лагранже, ссылка в Чистое, Реабилитационный Центр на Сосновом, плен РАТ. И вот опять! Сколько можно?
