Обмениваться шуточками и намёками, мы продолжаем уже за столом. А дальше всё происходит именно так как и предсказывал Люциан. Женихи провожают меня до самой моей комнаты, советуя принять душ и отдохнуть после долгой дороги.
Заставляю своих мальчиков поклясться, что вечером они зайдут, и покажут мне всё, что хотят. И только заполучив два обещания, успокаиваюсь и отпускаю.
Мне ещё предстоит придумать, как пооригинальнее преподнести женихам заветные футляры-шкатулки.
Когда за окном начинает расползаться вечер, я по-быстрому натягиваю недавние обновки. Топик, держащийся на плече на одной-единственной застёжке, и юбку на трёх пуговицах.
Достаю подготовленные подарки и во всеоружии брожу по комнате, ожидая моих женихов.
Ожидание вскоре вознаграждается, и раздаётся вежливый стук в дверь. Открываю и жестом радушной хозяйки приглашаю пройти.
— Привет. — Прячу футляры за спиной и улыбаюсь, опуская глаза в пол.
На обоих женихах из одежды только штаны из лёгкой ткани. И меня это почему-то чертовски смущает.
— Ну что, идём? — спрашивают они чуть ли не в один голос.
— Идём, — киваю в ответ, поднимаю глаза и понимаю, что не знаю, кто из них кто.
Я различаю их только, когда они обращаются ко мне. Элиас зовёт меня своей девочкой, а Люциан называет малышкой. Но вот вопрос, как отличать их друг от друга сейчас?
— Мальчики, — обобщаю я и, убирая руки из-за спины, протягиваю каждому жениху по футляру. — А у меня для вас есть примирительные подарки.
— Девочка моя, ну, зачем? — Элиас… теперь я точно знаю, что это он, первым принимает из моих рук подарок.
Следом за ним решается открыть футляр и Люциан. Примерно минуту оба моих жениха разглядывают содержимое шкатулочек и, похоже, пребывают в лёгком замешательстве.
— Малышка, что это? — в недоумении смотрит на меня Люциан.
— Браслеты из какого-то вашего местного металла, — чешу щеку, пытаясь вспомнить странное название металла. Бесполезно. — Я купила их в ювелирном.
— Из какого металла? — Во взгляде Люциана мелькает искра подозрения.
— Не помню, — пожимаю я плечами с самым невинным выражением на лице. — Но продавец сказал, что этот металл чувствителен к изменению пульса. Когда носящий браслет врёт, пульс учащается, и браслет меняет цвет. Здорово, правда?
Окидываю обоих женихов победным взглядом. Вижу, как Элиас тихо давится от смеха. А вот Люциан в отличие от брата, кажется, не особо рад подарку.
— Люци, ну что ты, в самом деле? Девочка старалась, — уже совершенно откровенно ржёт Элиас. Показывая брату пример, он достаёт браслет и защёлкивает его на своём запястье.
— Угу, — мычит, Люциан, зло сверкая глазищами то на меня, то на брата. — Элиас, когда вернёмся в столицу, напомни мне убить нахрен пилота за эту выходку.
Делаю шаг к Люциану, вытаскиваю браслет из футляра и, преданно заглядывая жениху в глаза, беру его за руку и застёгиваю подарок на запястье.
— Нет, дорогой, ты не станешь наказывать Закара, — уверенно качаю я головой. На всякий случай обнимаю Люциана и прижимаюсь к его груди.
— Это ещё почему? — спрашивает он, но особо не сопротивляется.
— Потому что он мне нравится. — Приподнимаюсь на носочках и оставляю на его губах мимолётный поцелуй.
— Прости, брат, но она тебя сделала, — хлопая в ладоши, хохочет Элиас.
Отстраняюсь от Люциана и довольная смотрю на обоих женихов.
— Теперь можете вести меня, куда обещали, и показывать всё, что хотели, — подхватываю их под руки и настойчиво тащу прочь из комнаты.
Пока мы идём по дому, и Люциан, и Элиас где-то незаметно оставляют пустые футляры от браслетов.
И очень скоро мы выходим на улицу как раз с той стороны дома, где днём завершилась моя экскурсия.
Искусственное освещение позволяет хорошо рассмотреть территорию вокруг.
От ступеней дома вдаль уходит широкая дорожка из тёмного камня, отшлифованного до блеска. По обе стороны от неё в свете светильников поблёскивают серебряные песчинки.
Туда, где заканчивается дорожка, свет почти не доходит.
Лёгкий порыв ветра неожиданно проскальзывает по моему лицу. А в ноздри проникает странный запах. Тяжёлый, влажный и чуть прелый, он оставляет на губах горько-солёный привкус.
И вслед за порывом ветра в вечерней тишине мне чудится едва слышный шум воды.
Глава 18
Леара
Отпускаю братьев и поворачиваюсь. Смотрю на Люциана.
— А что у нас там впереди? — перевожу взгляд на Элиаса и боюсь, что моя догадка так и останется всего лишь догадкой. — Бассейн? Река? Озеро?
— Море. — По губам Люциана расползается знакомая усмешка. Как будто он знает обо мне что-то, чего пока не знаю я сама. — Дом стоит почти на берегу моря.
— Правда? И вы оба сейчас даже не издеваетесь?
Ну, не могут же мои женишки на самом деле быть в курсе о моей мечте. О домике на побережье.
Или могут?
— Издеваемся? — Люциан приподнимает одну бровь и вопросительно смотрит на брата, но тот с невозмутимым видом качает головой. — Видишь? У нас даже в мыслях такого не было.
Прохожусь по обоим недоверчивым взглядом. Ну, что за мужчины мне достались? Вот как я должна понять, когда они говорят серьёзно, а когда нет?
— Но мы точно знали, что ты оценишь, — не выдерживает Элиас.
Приподнимаюсь на носочках, обнимаю их, сразу двоих за шеи.
Невыносимые. Невозможные.
— Придушить бы вас обоих, — шепчу, одаривая женихов милой улыбкой. — Но считайте, вам повезло. Я сегодня ужасно добрая.
Благодарно чмокнув каждого из братьев Григгс в щёку, разворачиваюсь и срываюсь с места.
Бегу по дорожке на звук бьющихся о берег волн.
— Осторожно, малышка, — несётся вслед за мной насмешливый голос Люциана. — Не утони случайно.
Не знаю, что имеет в виду мой женишок, но лично у меня перед глазами мелькает недавнее приключение в душевой кабинке.
Мелькает и тут же рассеивается.
Удивительно. Но я даже не злюсь, хотя и следовало бы. У меня совершенно не возникает желания обидеться. То ли я уже привыкла к остротам Люциана, то ли просто мысли сейчас заняты другим.
Плеск волн слышен всё отчётливее, и я уже различаю в вечернем сумраке блики на воде.
Сворачиваю с дорожки, на ходу сбрасываю на песок обувь и осторожно ступаю в воду. Жду, что она будет холодной, но это не так. Вода совсем тёплая.
Осмелев, иду по краю берега по щиколотку в воде. Пенные барашки мягко окутывают лодыжки и приятно щекочут кожу.
