Марина упрямо покачала головой, не желая признавать справедливость сказанного. Да быть такого не может. Как деньги могут за столь короткий срок испортить неизбалованного ребенка? Просто ее девочке нужно адаптироваться, наиграться во все эти новомодные игрушки. Ощущение новизны уляжется, она заскучает и снова станет прежней Кирой. Глупости, нельзя разлюбить то, что ты любишь, просто потому что у тебя появились деньги.
— Возможно, — уклончиво ответила Марина, не желая злить Бориса и отталкивать его. — А когда вы сможете с ней поговорить?
— Да хоть сейчас, — пожал плечами Борис.
Марина немного опешила от такой оперативности, и мысли сразу же лихорадочно заметались: достаточно ли чисто у нее дома, есть ли, чем угостить? Затем одернула себя: у нее есть домработница, поддерживающая чистоту, а в холодильнике лежат новомодные закуски. Впрочем, сильно уступающие тому, что когда-то готовила Валентина. Куда с большим удовольствием Марина пригласила бы Бориса к домашнему столу, исполненному подругой, но такие, как он, наверняка, больше ценят хамон и сыры с плесенью.
— Идем, — кивнула Марина, вставая и направляясь к выходу.
— Дайте мне пять минут, — попросил Борис, спохватываясь, что ему не мешало бы принять душ и почистить зубы.
— Хорошо, жду вас на улице.
Марина даже время засекла, ради интереса. Будет любопытно узнать, насколько Борис пунктуален. Странно, что ее мечта стать ближе к объекту своей тайной влюбленности сбывается именно здесь и сейчас при таких обстоятельствах. Наверное, действительно, редко что в жизни происходит вовремя.
Дойти до конца в своих философских размышлениях ей не удалось. Ровно пять минут спустя дверь подъезда отворилась и на пороге показался Борис. Со все еще влажными волосами, одетый в джинсы и узкую футболку. Марина на мгновение залюбовалась его прессом и тут же стыдливо отвела глаза, натягивая на лицо солнечные очки. Борис последовал ее примеру, скрывая за стеклами глаза и душу. Молча они направились к выходу со двора, держась на расстоянии друг от друга.
Молчание было неловким. Почему-то в давешних робких мечтах Марина всегда представляла, как они с Борисом, взявшись за руки, идут по длинной дороге где-нибудь в Провансе (почему в Провансе?) и молчат в унисон, погруженные в одинаковые мысли. Какой же наивной дурой она была, представляя себе такие картины! Она ведь понятия не имеет, о чем он вообще думает, а он не из тех людей, которые спешат поделиться своими мыслями с миром. Да и серые дворы, через которые они шли к дому Марины, ничуть не напоминали французскую сельскую местность. Серые, обшарпанные, с уродливыми нашлепками застекленных балконов и угловатых запыленных кондиционеров.
Борис метался, не зная, как нарушить это неловкое молчание. Наверняка этот хлыщ Глеб не испытывает сложностей с поиском тем для разговоров с понравившейся ему барышней, а он, Борис, из-за спорта пропустил важную страницу своей жизни — первую любовь, разговоры ночи напролет, флирт, обольщение, обучение игре «мужчина и женщина». Вся его жизнь прошла на корте. Он научился наносить фантастические удары, уверяя себя, что все успеет потом. Станет первым номером и сможет получить лучших девушек и друзей, ведь все же хотят дружить с чемпионами. О том, насколько это будет искренне и по-настоящему, он старался не думать. Точнее, такие мысли даже в голову ему не приходили. Он же не знал жизни.
Свою фатальную ошибку он осознал, только уйдя с корта. Мало кому везет встретить настоящих друзей в зрелом возрасте. Цементирует дружбу только совместное взращивание внутренних тараканов, поэтому в большинстве случаев настоящие друзья приходят из детства. Которого у него не было и которого он пытается лишить Киру.
Может, ей и не нужен этот спорт? Мать разбогатела, купит ей диплом, посадит дочь куда-нибудь в теплое местечко, выдаст замуж, потом будет нянчить внуков. Борис поморщился, словно откусил кусок кислого лимона. С внуками он, пожалуй, погорячился.
— Кира сильно расстроилась? — поинтересовался он.
— А вы как думаете? — усмехнулась Марина, чуть ускоряя шаг, чтобы приноровиться к быстрому темпу, которым Борис преодолевал пыльные улицы.
— Думаю, что да, но это было ожидаемо, — уверенно заявил Борис, не сбавляя шага.
— Потому что она ушла от вас? — не выдержала Марина.
В сумочке завибрировал телефон, Марина приоткрыла ее и взглянула на экран в тайной надежде, что это кто-то из подруг. Экран сообщил, что звонит Глеб. Марина нахмурилась и с удивлением отметила, что случись с ней такой роман пару лет назад, она бы только и думала, что о Глебе и о том, что произошло. Размышляла бы на тему того, что для него все это значит, и, может быть, это любовь? Но потом постаралась бы убедить себя, что это просто ошибка, надо забыть все поскорее, чтобы не ранить сердце. А сейчас она вспоминала о своей интрижке лишь в те моменты, когда Глеб сам давал о себе знать. Как она могла так быстро измениться?
— Ответите? — усмехнулся Борис, косясь одним взглядом на телефон, словно чувствуя, что на другом конце соперник.
— Нет, не сейчас, — пробормотала Марина, сбрасывая вызов и закрывая сумочку.
Остаток пути они преодолели молча.
Кира была дома. Едва Марина открыла дверь, как их с Борисом оглушила музыка.
— Всегда она так? — поморщился Борис, с интересом оглядываясь по сторонам и моментально чувствуя собственную ущербность. — Интересно у вас. Как в музее.
— Это не моя квартира. — Марина почему-то почувствовала настоятельную потребность все объяснить.
— А чья? — удивился Борис, аккуратно разуваясь и ставя обувь у входа. Марина отметила это краем глаза, и ей это понравилось. Глеб, к примеру, не сильно заботился о том, что может испачкать чужое пространство. Точнее, он наверняка об этом даже не думал, разбрасывая обувь как попало. Ведь у него всегда были такие Марины, которые с детства за ним подтирали. — В смысле, теперь она моя, но мне ее завещали, — пояснила Марина, повышая голос, чтобы перекричать музыку.
— Как это прекрасно — иметь богатых бездетных родственников, — хмыкнул Борис и, кивнув головой в сторону источника звука, поинтересовался: — Надеюсь, соседи относятся к вам с симпатией.
Молча они преодолели широкий темный коридор, со стен которого на них строго смотрели мрачные мужчины и женщины, за несколько последних дней помрачневшие еще больше.
— Ваши родственники? — ухмыльнулся Борис, а Марина покачала головой.
— Нет, просто картины.
— Вам они нравятся? — Борису было действительно любопытно. Марина не производила впечатление человека, серьезно увлеченного живописью.
— Не очень, — вздохнула она. — Знаете, мне вообще мало что здесь нравится, — призналась она во внезапно наступившей тишине.
Кира, очевидно, услышала какое-то движение в квартире и убавила звук, чтобы прислушаться. Она еще не дошла до той стадии, когда подростки грохочут музыкой, только чтобы насолить родителями.
