— Интересно, — равнодушно прокомментировала она, не особо вслушиваясь в болтовню дочери.
— Надо сделать загранпаспорта, сейчас можно вообще за три дня все сделать, — откладывая бутерброд в сторону и загораясь энтузиазмом, объявила Кира.
— Это не горит, доченька. — Сейчас или никогда.
Марина перевела взгляд на Киру и словно по-новому увидела дочь. Еще совсем маленькая и неразумная. Может, не стоит так? Живут же как-то дети богатых родителей и даже преуспевают в жизни. И совсем необязательно те, у кого нет средств, пробивают себе дорогу наверх.
— Почему не горит? А чего ждать? — не поняла Кира. — Летом там сезон дождей — не проедешь. Весна — самое то.
— Не горит, потому что у нас нет средств на такие поездки, — тихо, но так, чтобы дочь услышала, прошептала Марина.
— В смысле «нет»? А куда они делись? — не поняла Кира, с искренним недоумением глядя на мать.
— Их нет, потому что я решила отдать все деньги на помощь талантливым, но бедным детям. Знаешь, талантам ведь надо помогать. Как говорится, бездарность сама пробьется.
— В смысле «отдать»? — Кира, не двигаясь с места, расширившимися от непонимания и шока глазами, не мигая, смотрела на мать.
— Понимаешь, когда Петр Никанорович решил оставить нам наследство, я очень обрадовалась. Мы с тобой и так нормально жили, но эти деньги помогли бы тебе расти в теннисе, подниматься к вершинам. Это было, пожалуй, единственная причина, по которой я во все это ввязалась. Но тебе ведь больше не нужен теннис…
Марина не успела договорить, когда Кира вскочила так, что массивный дубовый стул, на котором она сидела, перевернулся и упал на пол.
— Ты что, шутишь? — заорала она, резко проведя рукой по столу и сбросив на пол антикварное блюдце, немедленно разбившееся вдребезги. Еще месяц назад Марина бы непременно отругала дочь за такую небрежность, а сейчас лишь подумала, что туда этому блюдцу и дорога.
— Нет, — покачала она головой, — я не шучу. В мире полно талантливых детей, нуждающихся в помощи. Я надеюсь, что хотя бы им эти деньги помогут.
— Ты… ты… — Кира задыхалась, не находя подходящих слов и не в силах бороться с предательскими слезами, выступившими на глазах.
— Ну что я, доченька? — Наконец-то Марина осмелилась встретиться с дочерью взглядом. — Я дала тебе все. Ты сама решила не брать.
Казалось, что Кира сейчас выплюнет на мать целый поток ругательств и проклятий. Она раскачивалась из стороны в сторону и выглядела ужасно. Волосы растрепаны, лицо покраснело, в глазах полопались сосуды. Марина даже отпрянула, чтобы не попасть под горячую руку, однако помыслить о том, что дочь ее ударит, она не могла.
Кира сдержалась. Просто резко выбежала из кухни, и через несколько минут застывшая на месте Марина услышала, как громко хлопнула входная дверь. После чего она обмякла, спрятала лицо в руки, как в дешевых мелодрамах, и разрыдалась. Кажется, она сделала все только хуже.
⁂
К вечеру Кира домой не вернулась. Марина обзвонила всех, кого знала из прошлой жизни дочери, набрала директора и классного руководителя ее новой школы и позвонила в академию — ее дочь никто не видел.
Отважившись, она набрала номер Бориса. Тот тоже не видел Киру и сразу обеспокоился, начал задавать вопросы о том, что случилось. Марина не стала ничего рассказывать по телефону, договорившись встретиться с ним через полчаса в центре, возле драматического театра. Борис хотел принять участие в поисках Киры, а Марине очень нужно было плечо, на которое она могла бы опереться.
По пути к театру ей позвонил Глеб, и Марина решила ответить. Торопливо рассказала ему о том, что дочь исчезла, и объяснила свое решение отдать все на благотворительность.
— Только картины из квартиры и дома отца забери, я думаю, они тебе нужнее и важнее. А вообще, знаешь что? Забирай все вещи.
— Ты сейчас где? — только и сумел вымолвить ошарашенный Глеб, прорвавшись через поток сознания рыдающей Марины.
То, что он так старательно гнал от себя последнюю неделю — сравнение Марины с женой (не в пользу последней), — снова помимо воли всплыло в голове и отдалось в сердце. Отдать свалившееся на голову богатство талантливым детям? Да Ксюше бы это даже в страшном сне не приснилось. И не только талантливым. Отдать кому-то что-то, что принадлежит ей, — такого не могло быть просто потому, что быть не могло. Она бы скорее наняла бригаду строителей, которые каждый день красили бы дом в белый цвет.
— Я сейчас встречаюсь с ее тренером, — с трудом сдерживая рыдания, сообщила Марина, а Глеб, не задумываясь, выпалил:
— С Борисом?
— Откуда ты знаешь? — остолбенело спросила Марина, а Глеб чуть не выругался — идиот!
— Я тебе потом расскажу, сейчас это не самое главное, — отрезал он и объявил: — Я еду.
— Но…
— Никаких «но», — решительно приказал Глеб и, развернув машину, направился в старый центр, где посреди большого сквера, излюбленного места прогулок горожан, стоял драматический театр.
Как он будет объясняться с Мариной, он не думал. Сейчас это было неважно, главное, найти девчонку.
Однако спустя пятнадцать минут, когда все стороны самообразовавшегося треугольника пялились друг на друга в неловком молчании, Глеб уже не был столь уверен в правильности своего поступка. Но выяснять отношения и расставлять все по своим местам было не время. Ему действительно хотелось помочь Марине, даже зная, что по ее вине отцовское наследство уйдет к каким-то там неизвестным детишкам, которые то ли состоятся в жизни, то ли нет.
— Что произошло? — косясь на Глеба и дивясь странности ситуации, поинтересовался Борис. На сердце было неспокойно. И не только потому, что Кира пропала — девчонка очень напоминала его самого в юности, поэтому он мог предположить пару мест, где ее стоит поискать, — а потому что рядом с Мариной был Глеб. Интересно, как далеко у них все зашло?
Он покосился на обручальное кольцо на руке Глеба. Тот интуитивно спрятал руку в карман легкого льняного пиджака и ответил вместо Марины:
— Марина сказала Кире, что все средства отдает на благотворительность, — пояснил он.
— Однако… — удивленно хмыкнул Борис, приподняв бровь. — Ты думала, что это поможет изменить ситуацию?
Марина прекрасно услышала это «ты», как и явный намек на то, что с Борисом они ближе, чем это было на самом деле, но все эти мужские разметки территории доходили до нее с трудом, словно сквозь густую вату. Она была в тумане от горя и злости на саму себя: ну зачем она это сказала? Надо было оставить все как есть. А вдруг в этом самом Непале или Бутане, или куда там Кира еще собиралась, дочь нашла бы просветление и все бы наладилось? Само собой вернулось бы на круги своя?
— Не надо было мне, — снова залилась слезами Марина, ругая себя на чем свет стоит, — надо было все оставить.
